Сибирские огни № 09 - 1979

просыпающейся Москвы. Затем натягивал поверх потертого суконного пальто рабочую спецовку и, отступив в дальний угол часовницы, внима­ тельно разглядывал громоздкий механизм курантов. На столике перед ним громоздились не холсты, не банки с кистями, не коробки с красками, а хитроумные слесарные инструменты, иные из них собственного изго­ товления. Шум хмурого осеннего дня не достигал башни. В ее гулком чердач­ ном зале всегда величественно тихо. Даже затаенное человеческое дыха­ ние звучит здесь как набат —громко и неуместно. Но Михаила Михай­ ловича безмолвие это не тяготило, напротив, помогало сосредоточиться, вызывало в памяти и как-то по-особому подчеркивало слова Ильича о том, что революционный пролетариат решительно перевел стрелки исто­ рии на новое время, стало быть, и кремлевские куранты пора перевести на иную мелодию —вместо царского гимна «Коль славен» обучить «Ин­ тернационалу» и «Вы жертвою пали...» Выбор — кому это сделать —пал на умельца Черемных. Правда, не обошлось без сомнений: а справится ли с подобной задачей человек, не имеющий технического образования? Не лучше ли пригласить специа- листа-механика? В конце концов доверились ему... Однажды, когда работа над механизмом новой мелодии уже близи­ лась к концу, к художнику наведался член ЦК РКП (б), член президиу­ ма Моссовета, председатель комиссии по снятию и установке памятни­ ков Михаил Федорович Владимирский. Прослушав первые музыкальные такты «Интернационала», он попросил мастера сделать некоторые уточ­ нения, но в целом творчество его горячо одобрил. Поинтересовался, откуда Черемных родом, чем думает заняться в будущем. Михаил Ми­ хайлович с охотой ответил: родился и вырос в Томске, учился в универ­ ситете на медицинском факультете, окончил томские классы рисования, затем Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Рисует для столичных журналов. В будущем мечтает заняться не только книжно­ журнальной практикой, но и агитационным рисунком. Время такое, хо­ роший плакат наиболее доходчив, он—оружие борьбы, он —товарищ и советчик. Владимирский внимательно выслушал художника и улыбнулся не­ ожиданно молодо: — Выходит, мы с вами коллеги, Михаил Михайлович. Я ведь тоже в Томском университете учился. И тоже на медицинском. Хотя сам ниже­ городский... Скупыми, но меткими штрихами, с присущим ему юмором обрисовал он конспиративную сходку томских студентов в 1895 году. Собрались они за городом, в лесу —ребята будто бы на гуляние пришли,. Да началось это гуляние с доклада «О задачах революционной социал-демократии и о народничестве», а продолжилось жаркими словопрениями между сто­ ронниками той и другой платформы. В разгар полемики на поляне появи­ лись полицейские, «пикник» довести до конца не удалось. Расправа была быстрой и решительной. В числе зачинщиков сходки выслали из Томска и Михаила Федоровича. Об одном умолчал Владимирский: это он создал первый в Сибири марксистский кружок, это он в свое время был главным волнователем томских студиозусов, за что и получил на паспорте особую отметку о крайней неблагонадежности (небольшая полоска материи, прикреплен­ ная металлической прошивкой)... Неожиданная встреча земляков взволновала обоих, напомнила каж­ дому свои томские годы. В то время, когда Владимирский был исключен из университета, Черемных исполнилось пять лет. Но главное, они жили рядом, ходили по тем же улицам, в лицо знали лучших профессоров Си­ бирских Афин, были свидетелями и участниками революционных волне-