Сибирские огни № 09 - 1979

значит вдобавок к ней приобрести совмес­ тимость...» Но ведь Павел Крохалев готов был встре­ тить свою любовь, готов был на все ради нее. Да, но, говоря языком военных, воору­ женная оснащенность его при этом остав­ ляла желать лучшего. Его готовность осно­ вывалась на устаревшем представлении о семейном счастье и не соответствовала только что народившимся отношениям. Представление это было так же анахронич­ но, как и дедовский обычай родной дерев­ ни Павла: уходя из деревни, парень срубал елочку, украшал ее и укреплял на коньке невестиного дома в знак верности, в знак того, что он еще вернется. Совсем юным парнишкой, уходя учиться в институт, и Па­ вел наряжал елочку. Но его мальчишеская любовь очень скоро вышла замуж, да и Павел стал отрезанным от деревни ломтем. Впрочем, таким ли уж отрезанным? Стремление к уютному семейному гнез­ ду заложено в Павле чуть не с детства. Са­ мо по себе в этом нет ничего плохого. Но времена меняются, и просто создавать се­ мейный уют, просто продолжать род — не все еще счастье. Семейные отношения, все более освобождаясь от необходимости до­ бывания хлеба насущного (что, кстати, ког­ да-то прочно цементировало патриархаль­ ную семью), становятся гибче, подвижнее, трудноуправляемее. То, ч'то когда-то каза­ лось непреложным и естественным — муж занимается своими мужскими делами и не терпит вмешательства в них женщины,— нынче уже неприемлемо, поскольку ис­ чезло деление труда на мужской и жен­ ский. Не сразу поймет Крохалев, что, отстраняя Майю от своих дел и научных интересов, он собственными руками возводит стену непо­ нимания и отчуждения. Майина любовь при­ дает Павлу силы в его нелегком научном поиске, он «готов опрокинуть горы, сорвать луну с неба, открыть живую воду». Но Па­ вел во вред себе оставляет в тени всю сложность и кропотливость своего труда, всю его черновую изнанку, предпочитая живописать будущий эффект, чем невольно толкает падкую на все значительное Майю на ожидание немедленного впечатляющего результата. Гоша Чугунов с такой легкостью перема­ нивает Майю в свой стан как раз потому, что предлагает роль участника, а не зри­ теля в своем религиозном спектакле. И Го­ ша прав, когда говорит, что «миллионы лю­ д е й— миллионы вер!» Надо уметь постичь веру другого человека, проникнуться ею, принять или обратить в свою. Павел не су­ мел разобраться, во что верует Майя, и по­ платился за это. Критик А. Панков в статье «Современник на рандеву» («Новый мир», 1978, N2 6) пи­ шет: «Это бросается в глаза: в семейном ли кругу, на свидании ли герои томятся по со­ участию души». Принимая термин «соуча­ стие», мы можем сказать, что в данном слу­ чае Майя не встретила должного «соуча­ стия» у Павла. Было бы, впрочем, заблуждением «соуча­ стие» отождествлять с обыкновенным вни­ манием, заботой по отношению к жене (возлюбленной). Все без исключения герои рассматриваемых нами произведений так или иначе проявляют достаточную чут­ кость и внимательность к своим подругам. Но «соучастие» — не внешние приличия и добропорядочность, а взаимопроникающее одухотворенное понимание друг друга, умение жить жизнью другого. Об этом надо хорошо помнить, задаваясь вопросом, поче­ му распалась та или иная приятная во всех отношениях пара. Способность к «соучастию» заложена и в Павле, и в Майе, и в Нине Александровне. Все дело в том, смогут ли взойти и окреп­ нуть эти ростки, благодатна ли будет для них почва. Ребенок рождается с незамут­ ненным сознанием и чистой душой. Душа ребенка открыта и не защищена, она мо­ жет принять все: доброе и злое, высокое и низкое. Поэтому способность к «соучас­ тию» зависит прежде всего от воспитания на разных ступенях жизненной лестницы, вос­ питания не только семейного, но и общест­ венного. И тут, по мнению некоторых писа­ телей, налицо существенные издержки. «— ...Я вот одного понять не могу: откуда ты такая вылупилась? Ну, Серафима Иоси-( фовна после гражданской войны бабой сде­ латься не может, я — с Отечественной боль­ ше мужик, че)л баба, а вот ты откуда?» — недоумевает приятельница Нины Александ­ ровны Валентина Соснина. Появление Савицких, как мы уже убеди­ лись, объяснить можно. Труднее понять умиление Савицкими, стремление возвести их на пьедестал, использовать в качестве эталона советской женщины: вот, мол, жен­ щина-летчик, женщина-капитан... А этот ле­ гендарный капитан дальнего плавания, избороздив все моря планеты, обучив искус­ ству судовождения десятки учеников, от­ кровенно признается, что ей всегда не хва­ тало нормальной налаженной семенной жизни, а горячим девчонкам, грезящим океанами и славой, она советует найти дру­ гое занятие, потому что море все-таки для мужчин. Мы не против женщин-космонавтов, жен- щин-академиков, вообще женщин-деятель- ниц. Но мы за деятельницу, которая в лю­ бом случае остается женщиной. Чтобы не упрекнули нас в мужском субъективизме, приведем эпизод из повести Е. Коронато- вой «Берега, которые уходят». •Двадцать лет верой и правдой служит своей фабрике начальник вязального цеха Мария Гордеевна. Здесь вся ее жизнь. Без родного предприятия она себя не мыслит. И все же, отвечая на вопрос о том, какой ей представляется в будущем родная фабри­ ка, Мария Гордеевна говорит слова, будто бы противоречащие и ее статусу начальника «женского» цеха, и сути всей ее жизнедея­ тельности: «Я уповаю на технический прог­ ресс. Надеюсь, что работниц заменит авто­ матика, а управлять ею будут мижчины». Непривычным кажется и мотив отказа Ма­ рии Гордеевны стать парторгом фабрики: «Я знаю, что значит быть секретарем... Сло­ вом, я не могу все силы отдавать фабрике. Понимаю, я должна служить обществу, но