Сибирские огни № 09 - 1979

считает предательством и... предает сама — бросает Крохалева в трудную для него ми­ нуту. Наполнено нравственным максимализмом, нетерпимостью и ее постоянное желание полезности: «— Что сделать? Подскажи! Как вернуть тебя? На все готов! Ее губы горько скривились. — Стань больным. — Больным? — Да, лежачим, беспомощным, неспособ­ ным подняться». И если Майин максимализм подвергнуть проверке высокими нравственными образ­ цами, тем же, скажем, подвигом жен де­ кабристов, то вот что окажется. Жены декабристов отправились за му­ жьями в Сибирь вовсе не потому, что, как и их мужья, были фанатиками идеи. Конеч­ но же, в дело освобождения народа они свято верили, но верили скорее потому, что это было дело их мужей и они, как истин­ но русские женщины, любили, понимали и принимали все то, что было связано с их мужьями, и меньше всего думали о само­ утверждении и какой-то призрачной неза­ висимости. Не было у них и тщеславного желания обогреться в лучах чужой славы. Но зато обладали они огромным мужест­ вом, неиссякаемым терпением, верностью и верой в будущее. Они могли и не пони­ мать до конца, за что боролись и за что поплатились их мужья, но любовь, женское чутье подсказывало им, что это было не­ обходимо и что так же необходимы будут они там, в глухой Сибири. В Майиной же «жертвенности» ничего, кроме эгоцентризма, не проявилось. На первый взгляд, в Гоше Чугунове, к ко­ торому она уходит, присутствует то самое сочетание двух крайностей, так необходи­ мых Майе: заряженность великой идеей и жизненная беззащитность, неустроенность. Есть где развернуться Майе, показать свои способности «запала» и ангела-хранителя! Однако, будучи в плену собственных ил­ люзий, она не хочет замечать, что обе ипо­ стаси Чугунова насквозь фальшивы. Его но­ вое вероучение — ложь, и сам он как про­ поведник не вызывает никакого уважения, потому что он никакой не борец за веру, а идейный спекулянт, который использует религию, как средство удовлетворения своего «бешеного тщеславия». И в быту не такой уж Гоша несчастный. Нет у него по­ стоянного крова, денег, он как будто бы и не нуждается в них, но все это поза. Чугу­ нов — элементарный тунеядец, паразит, уверенный, что общество обязано давать все, что он захочет. И Гоша берет, умело используя определенные несовершенства общественного устройства. Одна из учениц Нины Александровны назвала свою учительницу «кошкой, гуляю­ щей сама по себе» (по ассоциации с назва­ нием известной сказки Р. Киплинга). Де­ вушка, вероятно, имела прежде всего в ви­ ду независимость Нины Александровны, так прельстившую ее. Нам же смысл, вло­ женный в эту фразу, кажется куда более глубоким и небезобидным. Увы, не просто независимость, а нечто более пугающее в современных интимно-семейных отношени­ я х— свобода без осознанной необходи­ мости. Итак, что из себя представляют Майя и Нина Александровна, мы уяснили. Обратим­ ся к мужской половине героев Б. Липатова и В. Тендрякова. И здесь придется говорить не только конкретно о Павле Крохалеве или Сергее Вадимовиче, но и вообще о мужчинах, противостоящих эмансипирован­ ным женщинам, точнее — состоящих при них, ибо, как ни парадоксально, в соседстве с такими женщинами слабым полом оказы­ ваются мужчины. Данному парадоксу существует научное обоснование: идет, мол, всемирный процесс «феминизации мужчин» и «маскулинизации женщин». Роли мужчины й женщины от это­ го, конечно, не меняются, но во многом сближаются. В общественной жизни, напри­ мер, нынче почти не существует четких мужских и женских функций, как это наблю­ далось раньше. С точки зрения демографа, «в центре нынешних семейных противоречий стоит процесс перехода от равноправия полов к их равенству во всех сферах жизни» (В. Пе­ реведенцев). Болезненность этого перехода проявляется в том, что женщина зачастую не умеет установить необходимой внутрен­ ней грани в своем стремлении не отстать от мужчины, превзойти его по всем статьям. Отдадим дань справедливости, сам мужчи­ на прежде всего провоцирует подобную линию женского поведения: столкнувшись с нетрадиционным представлением о жен­ ской индивидуальности, он теряется. Сергей Вадимович откровенно боится сво­ ей жены, боится ее ума, решительности, де­ ловитости, холодной расчетливости — иначе говоря, боится и не приемлет как раз ее «мужские» достоинства. Те самые, которые с таким трудом и упорством приобретались Савицкой и которыми она так гордится. Ну, а Сергей Вадимович предпочитал бы видеть в жене просто женщину, нежели семейную жрицу, требующую безвозмездных жертв. Что-либо изменить в их с Ниной Александ­ ровной отношениях Сергей Вадимович не в силах. Волевой, энергичный инженер, он до­ ма превращается в тряпку, оправдывая свою мягкотелость любовью. Павел Крохалев делает из Майи божество. И совершает большую ошибку. Его боже­ ству самому нужен идол. Несмотря ни на что, женщина хочет видеть в мужчине глав­ ными его достоинствами силу и волю. Павел Крохалев начинает терпеть пораже­ ние тогда, когда буквально следует совету своего учителя профессора Лобанова — «соперничайте друг перед другом в уступ­ ках». Павел уступает жене в любой мелочи, но, постоянно уступая, неожиданно теряет себя в ее глазах как мужчина, чье слово — закон в семье. Вспомним свадебное путе­ шествие этой молодой четы. Павел испол­ няет все капризы Майи, но вместо благо­ дарности слышит раздраженно-злое, почти враждебное: «...Не мужчина, а мальчик- паинька! За бабьим подолом послушно тас­ кается».