Сибирские огни № 09 - 1979

нимается и которой очень дорожит, есть тоже проявление любви — к людям, чело­ вечеству. Так, может быть, смысл любви в том как раз, чтобы «предельно проявить себя ради других»? В таком понимании любовь выходит за рамки обычного парного кон­ такта разнополых существ. И, пожалуй, только такое понимание взаимоотношений мужчины и женщины переводит любовь из субстанции физической в субстанцию ду­ ховную. Казалось бы, Майя и Павел должны яв­ лять собой единство семейной гармонии. Пусть нет у Майи собственной конкретной цели, зато есть она у мужа, талантливого ученого, а ей, жене, выпадает почетная и важная миссия быть, по ее словам, «запа­ лом взрывающей силы». История знает немало примеров, когда женщина вдохновляла мужчину на великие дела, делила с супругом самую горькую его судьбу, шла вослед на каторгу и эша­ фот. Один из таких примеров — подвиг жен декабристов, по которому автор «По­ вести без сюжета...» сверяет современ­ ные семейные отношения.* И в равне­ нии на этот эталон мы глубоко сомневаем­ ся: вряд луг женщины, подобные Майе и Нине Александровне, могли приблизиться к таким глубоко цельным и сильным нату­ рам, как жены декабристов. Один из персонажей романа В. Липатова замечает, что «большинство жен сосланных перед мужьями в три погибели гнулись, а не подсчитывали, кто сильнее, да умнее — муж или жена». В полной мере слова эти адресованы Ни­ не Александровне, постоянно анализирую­ щей свои и чужие поступки, оценивающей тот эффект, который она производит на окружающих. Заботе о престиже своей личности подчинено у нее все до послед­ ней мелочи. Все должно быть на уровне «мировых стандартов». Этому во многом подчинена и стилисти­ ка романа: подробное описание мельчай­ ших деталей внешности, быта, постоянные сравнения с обложками иллюстрированных журналов, рекламных проспектов, на ко­ торых изображены стандартные красавицы и красавцы, упоминание названий иност­ ранных вещей, которыми пользуются ге­ рои, и т. д. „ • Читателя, привыкшего к добротной худо­ жественной изобразительности, такая от­ кровенно публицистическая характеризация действующих лиц раздражает и наводит на мысль, что автору попросту не хватает мастерства, чтобы справиться с материа­ лом. Однако в итоге, умело пользуясь уни­ фицированными литературными заготовка­ ми, В. Липатов достигает цели: читатель видит образ именно таким, каким желает его видеть сам писатель. А он вычерчивает следующую схему ду­ ховного становления Нины Александров­ ны. Решив жить «интенсивной внутренней жизнью», Нина Савицкая не теряет времени даром. В Москве, куда приезжает учиться, она посещает театры, концертные залы, му­ зеи, самостоятельно изучает английский, чтобы в подлиннике читать зарубежных классиков, берет уроки музыки... В общем, впитывает культуру, словно губка. А в ито­ ге оказывается, что накопленный запас не­ куда девать. С «дурой Зиминой», учитель­ ницей английского языка, и разговаривать противно, фортепьяно в квартиру Савицких не входит, да и не до музыкальных упраж­ нений Нине Александровне; а из всей мас­ сы книг, которые она глотала когда-то с горячечностью студента-филолога в пред­ сессионный период, остался только «Бра­ вый солдат Швейк». Искусственное накопление эрудиции, трата сил на постоянное стремление срав­ няться с мужчиной — «кто сильнее да ум­ нее» — приводит к тому, что' Нина Алек­ сандровна постепенно теряет себя как женщина. Глядя на свою малообразованную, неда­ лекую домработницу Веронику, Нина Алек­ сандровна никак не может взять в толк, отчего у этой толстомясой девицы столько поклонников, причем безо всяких на то усилий с ее стороны? А все очень просто. В Веронике изначальное женское естест­ во не прячется, как у Савицкой, за плот­ ным занавесом эгоизма и самомнения. Гипертрофированное стремление к неза­ висимости и самоутверждению задавило в Нине Александровне простые человеческие чувства, вызывая неожиданные сложности в самых пустяковых вопросах, если они хоть как-то задевают ее независимость. Нина Александровна, например, хорошо понима­ ет — надо обиходить вернувшегося с рабо­ ты смертельно усталого Сергея Вадимо­ вича, но мгновенно срабатывает предохра­ нитель, ограждающий ее независимость. «Почему,— спросила себя Нина Александ­ ровна,— почему я должна... подавать ему котлеты, если я сама сегодня дала четыре урока, посетила четыре ученических дома и проверила тетради двух классов?» Нина Александровна сознательно ставит обожающего ее Сергея Вадимовича ниже себя, давит на него своим «превосходст­ вом». Она искренне считает себя челове­ ком более высокого сорта, уверена в своей исключительности, что проявляется даже в незначительных деталях ее поведения. «— Ты бы видела себя со стороны, когда несешь кофе,— сказал он (Сергей Вадимо­ вич.— А. Г.).— Ты вся кричишь: «А я вот тебе кофе несу. Смотрите сама несу, не побоялась унижения, сама несу для тебя кофе». Напротив, Майя В. Тендрякова обладает тонкой чувствительностью, женственностью и добротой. Но качества эти слишком субъ­ ективны и избирательны. Да, Майя способ­ на на жертвы и лишения, готова ради люби­ мого пойти наперекор общественному мне­ нию, она согреет теплом и участием, но только того, от кого она может ожидать немедленного результата на п^ти к великой цели. И горе ее избраннику, если цель ока­ жется мельче или перестанет соответство­ вать Майиным ожиданиям. Ее безудержный максимализм не знает пощады. Обычную профессионльную сдержанность Павла в оценке первых своих результатов Майя