Сибирские огни № 09 - 1979

орудийного железа пренебрег. В том же 1626 году особой грамотой го­ сударя томским воеводам было запрещено брать с кузнецких людей ясак любыми железными изделиями, только пушниной. Смысл этого распоря­ жения нетрудно понять: нечего надеяться на дань с сибирских народов, нужно делать «ис томского железа» свое, сибирское, оружие. «Еремеев с товарищи» наказ этот выполнили. Ими была отлита и перевезена на бугровую Взвозную башню «пищаль железная, что делана в Томском городе в новом железе ядро фунт без чети, а к ней ядер же­ лезных по кружалу 155 ядер». Другую пищаль (пушку) томского про­ изводства получили «охоронники» главной башни Томского острога — Бугровой. (Ее еще называли Киргизской, потому что степняки при набе­ гах прежде всего пытались овладеть ею.) И все же «наряд Еремеева» просуществовал недолго. Новые том­ ские воеводы Козловский и Бартенев оказались хитрее своих предшест­ венников: они доказали-таки Хованскому «невыгодность» получения том­ ского железа, себестоимость одного пуда которого на 1. рубль 72 копейки превышала годовое жалование казака. Хованский в свою очередь послал отписку, основанную на подсчетах подчиненных, в Москву. Ответ, кото­ рый пришел в 1628 году, был категоричен: «Железо в Томском городе вперед варить не велено». Он совпал с открытием на Урале в Верхотур­ ском и Туринском уездах на Невье и Нице более дешевого горного же­ леза. (По ошибочным утверждениям некоторых авторов именно эта на­ ходка считается первой в Сибири.) Оставшиеся не у дел томские железожоги были поверстаны кто куда: Еремеев с младшими кузнецами в Тобольск, а Иванка Баршен и Вихорка Иванов еще дальше —в Невьянский острог «на железное дело». Там Баршен и умер. Недолго скитался Еремеев по чужим весям —Томский уступ, тайны его рудных пластов настойчиво звали назад. Через два года после осно­ вания большого Томского воеводства вернулся он в родной город, согла­ сился получать, как когда-то «5 рублев с четью» в год, лишь бы иметь возможность продолжить, пусть на свой страх и риск, начатое дело. Выковывая серпы, отливая необходимую домашнюю утварь для пашен­ ных крестьян, пользовался каждым удобным случаем, чтобы разведать, новые земли в окрестностях Томска. Однажды даже был «послан вверх; по Томи для мельничного жернового каменья». Время и неудачи после короткого, но высокого взлета не сломили Федора Еремеева. Недаром после возвращения в Томск он получил ред­ кое, необычное даже для той поры прозвище —Позара. Об истинном значении этого обращения можно только догадываться: буян, озорник, а может быть, человек, встающий раньше других, «по заре», разведчик,, первооткрыватель. Позара верил: настанет час, и его дело продолжат другие сибиряки- единомышленники, последователи. И не ошибся. Через 323 года после его открытия, практически на том же месте, на Томском уступе, геолог Западно-Сибирского геологического управления А. Т. Пшеничников об­ наружил железные руды нового типа —образовавшиеся в морских усло­ виях, то есть имеющие карбоновый возраст. Эти руды содержат до 54— 60 процентов окислов железа при наличии марганца, легкоплавки н высококачественны. Их запасы огромны... Я часто прихожу в Лагерный сад. Здесь всегда зелено —и летом, и зимой. Белки торопливо спускаются с сосен, чтобы выхватить из протя­ нутой ладони кедровые орешки. Беспечно перекликаются птицы. В те­ нистых аллеях свежо, просторно. Гулко дробятся между стволов детские- и взрослые голоса. Иногда среди них явно слышится зычный, насмеш­ ливо-уверенный голос Федора Еремеева —Позары, вся жизнь и борени» которого связаны с этим уступом.