Сибирские огни № 09 - 1979

Я вернулась из школы. Стала возиться с ключом— не лезет. Толкнула дверь — открыта. Интересно! Прошлась по комнатам. Никого. А вот из кухни доносится храп. Подошла поближе, смотрю: лежит на полу дядька. Грязный, обросший. Свернулся ка­ лачиком, руки сложил под голову — почивает. А рядом валяется пустая бутылка из-под коньяка; она у нас лет десять простояла на верхней полке в кухонном шкафу. Его ждала, Обошла дядьку кругом — не шевелится. Тронула за руку, за ногу. Храпит себе дальше! Тогда я и решила: свяжу. Достала бельевую веревку из кладовки, опутала его всего вдоль и поперек. Даже еще подхихикивала, как смешно он отмахивался от меня во сне. Закрыла квартиру на ключ, спустилась к соседям, вызвала по телефону милицию. Его забрали. А я проплакала всю ночь, никак заснуть не могла от страха. Дело-то в чем? Страх-то отчего вдруг возник? Милиционеры его обыскали и вытащили из кар­ мана здоровенный, остро наточенный сапожный нож. При мне! Тогда только я испугалась, тогда только до меня дошло! Вот вам и «смелая девочка»! Я даже грамоту не пошла получать. Совесть не по­ зволила. Стыдно было. Отец сходил, принес. Он-то ничего не знал, он-то гордил­ ся мною. А как же — родитель! Нечто подобное произошло и в Австрии. До меня не доходило, что отец в опас­ ности. Да я просто представить себе этого не могла! Разумеется, даже мне, при всем моем невнимании, нельзя было не заметить, что отец в чем-то изменился, стал нерв­ нее, возбудимее, что ли. Обычно дома мои экстравагантные выходки оставляли его совершенно спокойным. А тут вдруг он стал на них реагировать, отвечать, иногда даже выговаривать стал. Но я приписывала это смене обстановки. Все-таки, как ни говори, заграница, все-таки, капиталистическая страна. Вот он и беспокоится, как бы я кому-то не так ответила, что-то не так сделала. Даже в поезде, на территории ФРГ, когда отец счел нужным приоткрыться и по­ святить меня хотя бы частично в свои заботы, мне, грешным делом, показалось, что это не серьезно, что это мистификация, что он таким образом пытается удержать возле себя свою норовистую дочь. Слегка забеспокоило меня лишь долгое отсутствие отца после нашего возвраще­ ния из Инсбрука в Вену. Но и тут не возникло никакого ощущения опасности. Езда без водительских прав, дорожная полиция, задержание, штраф... Мне думалось лишь о возможных неприятностях такого рода. И вот отец вернулся из полиции в нашу венскую квартиру. Что-то случилось, ка­ кая-то большая неприятность. Я видела по его лицу. Если бы он пожаловался, что его несправедливо наказали, содрали большую сумму в качестве штрафа за нарушение правил, я бы повозмущалась вместе с ним и успокоилась. Но он ничего не сказал. Более того, он что-то скрывал от меня — и это сразу растревожило. Отец выпил таблетку и прилег, делая вид, что спит. Именно делая вид! Во сне дыхание у него становится глубоким и редким, уж я-то знаю! А тут... Он не спал, я нарочно несколько раз заходила в комнату, чтобы проверить. Зачем же ему потребовалось обманывать меня? И вот, наконец, во время стирки в ванной я получаю от него длинное послание... Как ни странно, несмотря на всю невероятность своего содержания, оно меня ус­ покоило. И знаете почему? В нем ни словом не упоминалось об опасности, которая грозила бы мне. Отец писал только о том, что сам попал в сложный переплет и те­ перь ему требуется моя помощь. Ну, а в том, что он справится с любой опасностью, у меня никаких сомнений не возникало. Мой отец! Подпольщик, фронтовой разведчик. Такой большой, такой сильный. Что с ним может случиться? Мне оставалось только в точности выполнить одну за другой все его подробные инструкции. Когда настало время, я, глядясь в зеркало, «обнаружила» позади себя в верху стены прихожей поблескивающую стекляшку и, заинтересовавшись ею, притащила стремянку. Затем, словно теряя равновесие, покачнулась на ней, прикрыв объектив и дав возможность отцу выйти незамеченным из квартиры.