Сибирские огни № 09 - 1979
— Славная девушка! — сказал Шмидт, разглядывая не очень четкое изображе ние.— И старательная. Ни минуты без дела. То убирается, то стирает, то, вот как сей час, поливает цветь!. Бы воспитали хорошую дочь, примите мои поздравления. Объектив приблизил изображение. Инга улыбалась и махала рукой — видимо, с балкона или из окна ее приветствовали. Сейчас Инга была видна ясно и отчетливо. Такой она казалась тоненькой, такой беззащитной! Я, содрогнувшись, подумал, что вот так же, ничего не подозревая, она могла бы улыбаться и наведенному оптическому прицелу снайперской винтовки стой ким черным перекрестьем в самой середине. Может быть, в нее уже целились, прикидывая, куда удобнее стрелять... Фреди что-то покрутил на цоколе аппарата, экран погас. Но сразу вспыхнул дру гой, повыше. Он показывал Ингу в профиль. Объектив телекамеры помещался, по-ви димому, где-то совсем рядом с ней, скорее всего, в кабинете нашей квартиры; там стоял книжный шкаф' во всю стену. — Все! — зло крикнул, словно выстрелил Шмидт; Фреди явно допустил промах, демаскировав еще одну камеру.— Все! Выключите! Спасибо, хватит! — И, дождавшись, когда Фреди выйдет из комнаты, снова обратился ко мне: — Еще вопросы? — Хм! — Усмешка у меня вышла очень горькой.— Какие еще могут быть вопро сы, господин Шмидт. — А ответ? Я тяжело вздохнул: — У вас, вы сказали, нет семьи. Но и вам, наверное, нетрудно представить себе, каково отцу лишиться такой вот девочки. И я не хочу ее лишаться. — Это и есть ваш ответ? — Неужели вы ожидали другого? — Да, да! — Он сочувственно закивал.— Знаете, чем отличается западный чело век от восточного? В нем нет крайнего фанатизма. Я еще понимаю Муция Сцеволу: можно из-за принципа пойти на то, чтобы потерять руку. В конце концов у человека их две. Больше того: сделав над собой некоторое насилие, можно понять, когда че ловек при определенных обстоятельствах лишает себя жизни. Но жертвовать жизнью своего ребенка в угоду каким-то ложно понятым принципам?! Нет, как знаете, но тут уже начинается Азия... Я рассчитывал, профессор, что уж на это вы не пойдете, и рад, что не ошибся... А теперь — к делу!.. Условия, которые он мне ставил, были жесткими и не оставляли надежд. Сейчас они меня отправят домой, к дочери. Выйти оттуда без их разрешения ни я, ни она не имеем права. Связываться с кем бы то ни было по телефону — тоже нет. Завтра в по ловине десятого, после телефонной команды, я должен буду выйти из дому и, ни на сантиметр не отклоняясь от маршрута, дойти до здания на Випплингерштрассе, где должна состояться лекция,— ровно четыре минуты неторопливым размеренным ша гом. Затем подняться на второй этаж, туда, где находятся служебные комнаты, при мыкающие к залу. Там меня будут ждать. — Режим жесткий. Чрезвычайно жесткий! — подчеркнул Шмидт.— Малейшее на рушение— и... Мне не хотелось бы говорить о последствиях. Вы сами все хорошо понимаете. ч — А если позвонят мне? Или, скажем, кто-нибудь возьмет да и подойдет на ули це? Разве можно предвидеть? — Ведите себя так, как подскажут обстоятельства. Но постоянно помните: нару шен уговор или нет — определяем мы. Со всеми опасными для вас и вашей дочери последствиями. — И я буду все время находиться под вашим контролем? — Разумеется! И дома, и на улице, и в зале. Это неприятно, я понимаю. Но не обходимо. Не так-то просто будет свыкнуться с мыслью, что никакого другого выхода у вас нет. А мысль о постоянном наблюдении поможет вам справиться с опасными эмоциями. И еще одно: не пытайтесь обратиться за помощью к австрийским властям. — У вас могут быть неприятности? — Не исключено,— ответил он спокойно.— Но они ни в какое сравнение не пой дут с вашими: вы лишитесь дочери.
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2