Сибирские огни № 09 - 1979

И вдруг смотрю: в комнате они оба. Розенберг и второй, незнакомый. А ведь двери, запоры. Как духи загробные! — Ну,— говорит Розенберг,— принимайте гостей! Я его сразу узнал, хоть постарел он и облез. — Как там мой сундучок? Протащил я сундучок из клети. Розенберг мне помогал, все оглядывался, твер­ дил, чтобы я потише. Да и второй тоже головой во все стороны покручивал. Показа­ лось мне, что он, а не Розенберг, из них двоих главный. Правда, говорил со мной Ро­ зенберг, а тот все больше помалкивал. Да и вроде не знал он латышского. А между собой они lía каком-то чужом языке изъяснялись. Что?.. Нет, не на немецком. По-не­ мецки я хоть и не говорю, но слегка разбираюсь. Какой-то другой язык. Может, швед­ ский, может, английский. Или какой еще. Только не немецкий. Как сундучок открыли, Розенберг сразу за г|ортфелем сунулся. Я обмер: сейчас, сейчас увидит, что листы там не все! Но он считать не стал. Просто посмотрел. И очень уж обрадовался. Еще бы! Там, наверное, все двести листов было, не меньше. А ну-ка, если за каждый по две крас­ неньких! А второй больше папками интересовался. Листал их, просматривал, разделял на две кучки. Потом сложил ту, что побольше, обратно в сундук, а другую к себе в порт­ фель. Черный, забавный такой, наподобие плоского ящичка. Розенберг рассчитался со мной по чести. Три сотни на стол выложил. Для меня, старика, деньги не малые. А потом говорит: — Теперь, дядюшка Крис-тап, в море. Лодка ваша уже на берегу, мы смотрели. — Какое-такое сейчас море, господа хорошие! Темень — хоть глаз выколи! Д ай запрещено по ночам в море ходить. — Ничего1 — смеется Розенберг.— Давно сказано: запретный плод сладок. Словом, будете сундучок в море хоронить по высшему разряду. А это вам на поминки. И еще сотню к тем тремстам приложил. А второй тем временем отнес сундучок вместе со всеми бумагами, что после разбора остались, в лодку, нагрузил сверху камнями, закрыл на застежки, — С богом, дядюшка Кристал. Только глядите, поглубже. А мы пока здесь постоим. Ничего не попишешь, пришлось мне браться за весла. Да если бы я по своей воле в лодку не пошел, о^и бы меня все равно силой заставили — это уж как пить дать! Или — того хуже! — укокошили бы и пустили ко дну вместе с сундучком. Ну и поплыл. А они на 6épery ждать остались. Жутко ночью в море. Плывешь будто в разинутую пасть. Куда править? Ни зги не видать, хоть пялься, хоть щурься. Отплыл сколько-то от берега, перевалил сундучок за борт — только ухнуло! И давай скорей грести обратно. В поту весь, дышу, как загнанный пес с вываленным языком. И зря! Потому что в спешке направление потерял. Куда гребу? К берегу или, на­ оборот, на погибель, в открытое море? Ведь и на льдину так наткнуться недолго, бок пропороть. Пришлось бросить весла и дожидаться рассвета — до него уже недалеко было. А как только стало брезжить, я увидел сундучок. Совсем недалеко. Он держал­ ся на воде вверх днищем — уцепился за здоровенную корягу. Застежка порвалась, камни из него повысыпались, раскисшие бумаги качались рядом на воде. Видать, я все время в темноте вокруг него кружил. Ну, думаю, не пропадать же добру, раз уж так вышло. Привязал к сундучку бе­ чеву — она у рыбака всегда с собой в лодке. Затем зачерпнул в него воды, утопил, чтобы te двое не увидели. И давай потихоньку грести к берегу. А их уж там и в помине нет! Ни Розенберга, ни второго. Как ночью из тьмы воз­ никли, так во тьму и сгинули. Ну и хорошо! Раз их нет, сундучок теперь, выходит, ничей. Значит — мой. 8 Сибирские огни № 9