Сибирские огни № 08 - 1979

— Закурю, — сказал Василий.— Глядишь, теплее будет. — Правильно, папа, закури,— раздалось над самым ухом Гринчика. Костя вздрогнул, невольно отскочил в сторону и лишь потом оглянулся. Колотый и царь Петр стояли рядом с ними. Морячок остановился и заслонил Гринчика. — Ого1 — удивился он.— Бесшумные призраки. Вы, робя, откуда? — От верблюда, папа. За расчетом подошли. Ждали, как видишь. — Пусть пацана отошлет,^- приказал битюг. — Папа,— «перевел» колотый,— отошли мальчика. — Иди, Гриня! — попросил Василий. — Не пойду. — Иди,— жестче повторил одноногий.— К Жучке зайди. — К кому? — удивился Костя. — К Марии Спиридоновне Ушкиной. Жена она моя. Живет в трехэтажке, во вто­ ром подъезде. Квартира двенадцать. Гринчик остолбенел. Жучка — жена дяди Васи! Невероятно. — Что ей передать? — спросил он ошарашенно. — Что? — морячок улыбнулся. И веселые морщинки побежали по его лицу.— Ну, скажи, что скоро весна будет и я ей счастья желаю. — И все? — Как все?! — повысил голос морячок.— Это много — счастья желаю. Очень многб! Иди. Гринчик отошел шагов на пять и тут же обернулся. Василий стоял уверенный и спокойный, как бы показывая Гринчику, что ему, балтийскому моряку, чихать на всех царей, а тем более на царей блатных. Но Костино сердце учащенно забилось. — Дяденьки! — вырвалось у него.— Вы не трогайте Васю — он герой. — Иди! — громом разнеслось по всей улице, и Гринчик снова услышал в голосе морячка озорство, удаль и бешенку, так, когда они познакомились, напугавшие его. И в ту же минуту Костя увидел, как одноногий упал. Битюг взмахнул рукой, а потом наклонился над Василием, обхватил его, заслоняя морячка от Гринчика своей широ­ ченной спиной, а потом отпустил, как вывалил, дядю Васю на звенящую от мороза дорогу. Все произошло так быстро, что Костя не сразу понял случившееся. Лишь когда колотый сказал, тяжело дыша: «Рвать надо, царь Петр, а? Застукают» — и ког­ да битюг ответил ему: «Шмаляй»,— тогда Гринчик понял, что сейчас просто, без воз­ ни, почти мгновенно убили человека, инвалида войны. — А-а-а-а! — закричал Гринчик. Еще какое-то мгновение Костя видел тяжело бегущего битюга и с трудом по­ спевающего за ним колотого, а потом все окончательно стихло, и Гринчик остался один на один со своим дядей Васей, беспомощно распростертым на дороге. ...Василий умирал в полном сознании. Он смотрел на облака, на догорающий за­ кат и думал о том, что жизнь его вышла такой же суровой, как это уходящее и не­ греющее солнце. Он был спокоен и не жалел своей жизни. Чего жалеть?! Он уми­ рал свободным человеком, не в плену, у себя в родной Сибири и считал, что и этим ему вполне можно довольствоваться. Василий успел еще удивленно, как о чем-то дав­ нишнем, припомнить, что он — вот незадача! — не успел двинуть кого-нибудь костылем. Боров сытый, опередил. Когда Гринчик, плача, свалился к его ногам, Василий еще припомнил, что перед ним тот мальчуган, Гриня, с которым рассматривали они колонну военнопленных фрицев. И это воспоминание стало последним удовольствием, доставшимся ему от жизни. ...Гринчик поздно вернулся домой. Весь вечер он проплакал у себя на черда­ ке. Морячка увезла «скорая помощь». Гринчик рассказал обо всем милиционерам, его подвезли к подъезду, но он тут же улизнул на чердак. Он лежал на почерневшей от пыли и грязи вате, и слезы безостановочно текли из его глаз. *