Сибирские огни № 08 - 1979

Предполагалось, что я пробуду в Москве месяца два-три. Однако дело затяну­ лось. Оказалось, что посольство буржуазной Латвии в Москве по заданию разведок империалистических держав развернуло довольно широкую шпионскую деятельность, и все сейфы были забиты бумагами, подлежавшими переводу. На первомайские торжества в Москву, в составе делегации Советской Латвии, приехал Арвид. Мы поженились. Всего неделю продолжалась наша совместная супру­ жеская жизнь. Но расставались мы легко, полные радужных надежд. Работа моя над посольскими бумагами подходила к концу, и через месяц-другой я должна была вер­ нуться в свой город и там снова встретиться с Арвидом. Черный день двадцать второго июня сорок первого года все перечеркнул и от­ далил эту нашу встречу ровно на четыре года, почти до самого конца войны. Свои боевые клинья, нацеленные на Ленинград, гитлеровцы со страшной силой вбивали через Прибалтику. Уже на третий день после начала войны вражеские самоле­ ты нанесли бомбовой удар по нашему городу, расположенному на пути фашистских войск. Одна из бомб угодила прямо в дом неподалеку от моста через Даугаву, в кото­ ром мы жили. Погиб отец, погиб единственный мой брат Саша. Наша мать умерла много раньше, когда я была совсем еще маленькой, и теперь я осталась одна на всем белом свете, не считая, разумеется, Арвида. Но и от него я не имела никаких вестей и долго считала погибшим. Я отправилась в Кировский военкомат Москвы и потребовала, чтобы меня не­ медленно отправили на фронт. Там спросили, что я знаю и что умею, и, к моему удив­ лению, больше всего заинтересовались моими хорошими познаниями в немецком языке. Так я оказалась на курсах радистов, а затем и в партизанском отряде в районе Пскова, вблизи латвийской границы. Вряд ли следует подробно останавливаться на этом этапе моей партизанской биографии. Воевала как все. И лиха хватила тоже как все. Дважды была ранена, но оба раза легко, в мягкие ткани, и оставалась в строю. Потом, много месяцев спустя, наша тогда уже партизанская бригада соединилась с наступавшими частями Красной Армии и меня отправили на переподготовку в Москву. На вооружение поступили новые, более сложные и компактные рации, нужно было их как следует освоить. Вот тогда-то я и узнала, что Арвид жив, отвоевался, потеряв пальцы на правой руке, и работает в милиции в далеком сибирском городе. Я даже сумела с помощью старого нашего друга по подполью дозвониться к нему в Южносибирск. Не скрою: после этого короткого разговора было неимоверно трудно настроить­ ся на новую выброску во вражеский тыл. На сей раз она произошла уже в Латвии, в районе мелководного, заросшего ка­ мышом Лубанского озера. Здесь, в топкой комариной глуши, базировался разведыва­ тельно-диверсионный партизанский отряд, куда меня направляли. И опять, как и в районе Пскова, потянулись боевые партизанские будни, с той лишь разницей, что наши группы все чаще переключали исключительно на развед­ ку. Наступающей Красной Армии требовались подробные и точные оперативные дан­ ные. Рации, как говорится, дымились от непосильной нагрузки. Однажды вечером, едва я успела закончить сеанс радиосвязи с Центром, меня позвали в шалаш к командиру отряда. Почва возле озера была такой сырой, что нельзя было даже вырыть землянки. Копни лопатой, тут же проступает вода. Командир отряда, пожилой усач из старых латышских стрелков, кадровый военный, прошедший и интернациональную бригаду в Испании, и озеро Хасан, и линию Маннер- гейма, молчаливый и суховатый, предложил коротко: — Садитесь! Разговор долгий. Он ко всем, независимо от возраста, обращался только на «вы», не изменяя этому правилу даже в самые напряженные минуты. Кроме него, у стола, подкручивая фитиль керосиновой лампы, сидел еще один, незнакомый мне человек, явно штатского облика. Появился он ночью со связным из соседнего отряда, где был хорошо замаскированный партизанский аэродром. Кто он такой и зачем прибыл, я не знала.