Сибирские огни № 08 - 1979

бурного технического и научного освоения, переднего рубежа научно-технической ре­ волюции. Другая актуальная тема — «человец и природа» занимает в сборнике довольно скромное место (рассказы В. Астафьева, Г. Горышина, В. Поволяева), но идейно­ художественное мастерство рассказов здесь очень высоко. И прежде всего это относится к новелле «Царь-рыба» В. Ас­ тафьева, взятой из одноименной книги писателя. В. Астафьев — давний защитник русской природы, страстно, граждански темпера­ ментно говорящий о ее нуждах, иных нера­ зумных последствиях и «деяниях», совершае­ мых человеком над ней. И в новелле «Царь-рыба», очень напряженной, написан­ ной на едином дыхании, художник выносит безжалостный приговор людям, пренебре­ гающим мудрыми и гармоничными зако­ нами природы. Жалким, физически и ду­ шевно искалеченным выходит из боя с заветной рыбой браконьер Игнатьич, не­ когда всесильный и удачливый «хозяин» Енисея. История с «Царь-рыбой» звучит как жестокий урюк, как тревожное напо­ минание: надругательство над природой может обернуться трагедией человеческой судьбы, потерей нравственного облика, драмой индивидуализма и вседозволен­ ности. Современные новеллисты все чаще и ча­ ще обращаются к семейным ситуациям, бытовым конфликтам и житейским истори­ ям. Но подобная тематика не ослабляет социального звучания, не суживает грани­ цы художественного познания действитель­ ности. Даже простой перечень названий расска­ зов, таких, как «Материнское сердце» и «Сапожки» В. Шукшина, «Василий и Ва­ силиса» В. Распутина, «Берег принцессы Люськи» О . Куваева, «Арифметика любви» В. Шугаева, «Чужая невеста» Н. Самохина, красноречиво говорит и о доле бытовой темы в «Сибирском рассказе», и о писа­ тельских силах, сосредоточенных на этом направлении. Заметно выделяется в сборнике «Мате­ ринское сердце» — один из лучших рас­ сказов В. Шукшина, где воссоздается образ русской крестьянки-матери, А таких рас­ сказов у писателя немало. Здесь он, пожа­ луй, ближе всего к Есенину, так велико­ лепно сказавшему в поэзии о материнской любви, о сыновьих чувствах, которые че­ ловек проносит до последнего вздоха. «Василий и Василиса» — сравнительно раннее произведение В. Распутина. В этом рассказе проявилось умение писателя най­ ти в житейском конфликте высокий дра­ матизм, подлинную лирику и поэзию, соз­ дать сильные и самобытные характеры си­ биряков. Обращаясь к рассказам сборника, в ко­ торых отражается современный быт, уклад нашей жизни, хочется остановиться и на «Поэме о родственниках и пельменях» И. Лаврова. Рассказ этот заставляет заду­ маться, увидеть привычное в новом свете. Яркая, сочная картина домашнего за­ стольного праздника, вечеринки родствен­ ников, вот так давно не собиравшихся- все вместе,— центральное сюжетное событие новеллы. Традиционные сибирские пель­ мени (приготовление которых передано доподлинно, с «ритуальной» обстоятель­ ностью), граненые стопки, шум, разговоры, споры, песни... И вдруг, когда гости уходят, виновник семейного торжества речник Юрий при­ ходит к печальному и парадоксальному выводу: многие родственники ему чужды, друзья и товарищи по работе ближе, «связь по крови» устарела, видно, пор­ вались теперь старые родственные связи, и по иным признакам устанавливается родня. Есть в новелле явственный второй план, связанный с уходом старых деревянных домов, «частных владений», с наступлени­ ем на них новых многоэтажных корпусов. Можно этот процесс воспринимать элеги­ чески, с драматическим накалом. Можно — как герой Лаврова: «одно отживает, другое оживает». Инфантилизм, душевная глухота, черствость? Нет, определенный характер человека, чье детство прошло в домике с голубыми ставнями и было, к сожалению, не всегда радостным. И вот этот человек уходит в большой мир, встречает там но­ вых людей; естественно, такой герой смот­ рит теперь иначе на многое, многое пере­ оценивает, многое не прощает. И в первую очередь — стяжательство, бездуховность, мещанское самодовольство. Один из наших видных прозаиков как-то сказал, что «быт — это великое испытание», что в быте проявляется и проверяется се­ годняшняя нравственность. С этим трудно спорить. Однако нельзя забывать, что ак­ тивность личности, ее духовный и нравст­ венный потенциал зачастую наиболее ярко обнаруживаются, раскрываются в труде, в общественной и политической деятельнос­ ти. Вот почему большое количество расска­ зов второго выпуска «Сибирского расска­ за», созданных на бытовом материале, на­ стораживает. Ибо в этом явлении видится заметное обеднение художественной пано­ рамы сегодняшней Сибири. Особенно это наглядно, когда бытовые конфликты, быто­ вые коллизии, отдельные приметы быта на­ чинают повторяться, кочуют из рассказа в рассказ. На наш взгляд, явной ошибкой состави­ теля сборника было включение в книгу рассказов: «Березовый дух» Н. Волокити­ на, «Валентиново зимовье» Г. Баженова, «Барбоска» А . Старостина. Они оставляют впечатление давно сказанного в нашей прозе, впечатление того сочинительства, где назойливо и в общем-то бессмысленно повторяются и идеализируются рыбалки, картины охоты, банные вечера и проч. Рассказ Е. Гущина «Тень стрекозы» тоже бытовой. Но здесь герой бунтует именно против обыденности, против размеренного покоя и житейского благополучия. Васи­ лий Атясов, леспромхозовский столяр, заболел мечтой (по словам сельской баб­ ки — «на его тень стрекозы упала») по