Сибирские огни № 08 - 1979

— Все, замкнули,— устало опустился на приборный ящик Шигон- цев.— Благодаря твоей милости половину точек лишних взяли. Ну да ни-' чего, научишься. Думал, еще хуже будет. Еще хуже! Кажется, именно тогда изведал я на собственной шкуре, что значит — окатить ушатом холодной воды. Неужели такой уж я ту­ парь? Ну, объяснил бы еще раз что к чему, отругал бы наконец,— все лучше, чем так. Конечно, таскать тарелки и копать землю я не очень-то гожусь, но ходить с рейкой... тут силы не требуется, только сообразитель­ ность, растолкуй — пойму. В конце концов, не родился же я геодезистом... Шигонцев достал «Беломор», протянул мне. Соблазн был велик, но я вежливо отказался: — Спасибо, не курю. — Не куришь? Твое счастье! И он впервые за весь день внимательно и удивленно оглядел меня, будто бы только что увидел. Цепким взглядом остановился на моих су­ конных брюках, украшенных репьями и колючками от трав. — Ты что, не мог получше штаны надеть? — Лучше у меня нету,— с некоторым вызовом ответил я. — Устряпаешь же, надо было чего попроще. — И попроще нету. — Ну, нет так нет. На нет и суда нет,— смягчился он,—Дело нажив­ ное. Ты что, заработать сюда приехал или отдохнуть? — Заработать. И отдохнуть тоже. То есть... ну, сил набраться. Болел всю зиму. — Сам решил? Или родители послали? — Сам, конечно! — Так, так. Значит, заработать и возмужать. Это я тебе гаранти­ рую. А насчет отдыха — не получится. Отдыхом у нас тут и не пахнет... Второй день не принес никаких перемен. Мы гнали ход, буквально гнали, я рысцой бегал от точки к точке, а Шигонцев все подгонял: «Да шевелись же ты!» Я «шевелился», спе­ шил, загнанно тыкал рейку куда попало— и еще больше раздражал на­ чальство. Становилось ясно: наставлений Шигонцева я не понял. При­ слонял рейку к березе— он кричал: «Мимо!» Береза его не интересовала. Проходя мимо поваленного плетня, давно и безнадежно поваленного,— он кричал: «Вернись, обозначь угол!» Темное чувство протеста вздымалось во мне: куда мы спешим? По­ чему Шигонцев не остановится, не разъяснит, если я делаю что-то не так? Может, самому спросить? Но духу не хватало. Ровно в двенадцать мы помчались обедать. Пообедав, погнали ход. И все это молча, без единой фразы. Тревога моя нарастала. В поведении Шигонцева угадывалось какое- то раздражение, неприязнь, досада. Может, я ему вообще в тягость? Мо­ жет, он убедился, что толку не будет, и решил спровадить меня обратно, да только не решается сказать? Не зря же интересовался вчера, сам я сюда напросился или родители послали. Эти сомнения да еще удушливая жара подействовали на меня удру­ чающе. Я окончательно утратил творческий подход к делу и почувство­ вал себя каким-то безмозглым механизмом, до бесконечности повторяю­ щим одно и то же движение. «Дальше! Мимо! Вернись! Быстрее!» — вот все, что слышал я от Шигонцева. И старался как можно точнее выпол­ нять, хотя губы мои дрожали от обиды и возмущения. Сам я уже ничего не соображал. И довел-таки Шигонцева. Вскоре до меня донесся не то стон, не то вопль: «О, господи!» Я замер с рейкой, приставленной к штанге футбольных ворот, кое- как сколоченных на пустыре из стволов тоненьких сосенок. Замер и точно