Сибирские огни № 07 - 1979

дли. Явно не клевало. Миша курил, крутил по сторонам несуразно-птичьей головкой в пестрой кепочке, что-то про себя бормотал и чертыхался. — Миша, привет!— крикнул ему Егармин.— Не продашь ли рыбы на пирог? Рыбак оглянулся, безнадежно махнул рукой: — Самому бы где прикупить. Заелась, стерва, даже не шевелит. Вряд ли Миша его узнал и вспомнил, хотя когда-то сиживали вместе здесь же, у костра. Но Мишу знали все, и он, не церемонясь, тоже «узнавал» любого, словоохот­ ливо вступал в рыбацкие разговоры. Краем глаза Егармин заметил, что женщины обратили на него внимание, и с это­ го мгновения невольно старался крикнуть Мише что-то посмешнее, поостроумнее. — Значит, не клюет, не клюет да опять не клюет? — Хуже, браток. Три часа принюхивается, ходит вокруг да около червяка и в конце концов презрительно крутит хвостом и подается в дальние страны. Ерш и тот вывелся. — Не говори, Миша. Беднеет окружающая среда, беднеет. — Тут один математик ходит рыбачить. Кандидат наук. Так он вычислил: на каж­ дую пригородную рыбку сейчас приходится примерно по десять рыбаков. Кому-то именно она клюнет! — Охмурять ее надо, Миша. Гипнозом брать, иначе нельзя. Егармин снова покосился на женщин: они продолжали посматривать на него, о чем-то переговариваясь. Но ему захотелось к воде, и он резво сбежал по откосу, присел рядом с рыбаком, продолжил разговор. Спустя несколько минут, когда он оглянулся, женщин уже не было, и он, пожелав Мише «ни пуха», сам взобрался наверх, сел на любимую глыбу. Тут он заметил, что женщины не исчезли, а просто отошли вниз по берегу, праздно стояли там, то глазея на реку, то поглядывая в его сторону. Но Егармин перестал обращать на них внима­ ние: он снова с необыкновенной силой ощутил — да,'служба окончена, он вернулся на родину. Конечно, служилось нескучно. Егармину сразу понравился сильный, щукой вытя­ нутый стальной эсминец с таким ходом, что только кипит вода и свистит за кормой ветер, когда врубит он двигатель на полную катушку. И в команду он, Егармин, вжил­ ся как в родную семью, и красот каких только не повидал у Камчатки и пограничных Курил! Видел и штиль, такой ласковый и невероятный, что хоть босиком, как молодой бог, беги и беги по золотистой глади воды; и сопки на островах самые причудливые, первозданные, дикие; и близкие совсем вулканы с дымовыми шапочками, подземным поуркиваньем .и прочими фортелями; встречались и льды, и киты; а штормы в Охот­ ском море захватывали такие, что едва не кувыркаться приходилось вместе с эсмин­ цем и всем белым светом. Словом, все вроде развертывалось на службе сильно, ярко, романтично, а вот снилось же это — и как часто снилось! Снился этот невеликий, вдоль и поперек исхо­ женный парк, этот вот любимый холм, обрыв; снилась родная река с какими-то без­ защитными лысинами песчаных островов и всеми выкрутасами капризного мелеющего фарватера; снились эти камни, ивняк прибрежный; даже Миша вот этот шелопутный — и тот снился как-то в виде удачливого и нахального конкурента по отлову язей, каких выводили они здесь, бывало, по весне. Да, болела, тосковала душа по родине, и вот теперь эта боль находила исход; ослабив галстук, расстегнув плащ, Егармин сидел на бетонной глыбе и жадно смотрел на реку, вдаль, ловил и впитывал глазами и эту вон «Ракету» на подводных крыльях, будто летящую по воздуху, и настырных рыбаков-моторников, что весело тащили за собой каждый по персональному буруну, и старенький речной теплоход с пестрыми головами пассажиров на верхней палубе, и гигантскую, почти уродливую черную баржу со штабелем зияющих насквозь труб, которую упрямо таранил встречь течению приземистый бычок-буксир. Еще дальше, вверх по течению, привычно дымили причалы, шевелились, крутили сломленными головами краны, висел над водой железнодорожный мост и вообще — пестрел в зелени и существовал огромный, разноликий и тоже до капельки родной город.