Сибирские огни № 07 - 1979

— Что? — Ну, не знаю что,— сбилась она.—Успокоить их надо, чтобы не думали... — Чего не думали? —с той же напористостью задал он новый воп­ рос, загнав ее в тупик. Самому пришлось и ответить: —Что я имею намерение предложить вам объединить наши одинокие жизни?.. А если я именно такое намерение имею? Или вам кажется это невозможным?— глаза его опасно для Анны Константиновны похолодели, она, запинаясь, пробормотала: — Разве это так просто, как вам кажется? — Пусть и не просто! — Не сердитесь только, пожалуйста,—попросила она.—Мне не­ приятно. — Простите,—мягче сказал он.—Ладно,—как бы решив что-то про себя, предложил он,— не будем об этом. Давайте лучше пить чай с обещанным болгарским конфитюром,—и легонько похлопал ее по ко­ лену, словно призвав и ее, и себя не печалиться и смотреть проще. Но она не могла не печалиться и смотреть проще. Не было у нее ничего — и ничего не надо было. А теперь... Надо было оставить все так, как с начала получилось: гуляли, развлекались, разговаривали. А теперь неизвестно —что и куда? Чего Татьяна испугалась? Разве Анна Константиновна собирается что-нибудь у нее отнять? Об отце бы лучше подумала — как ему лучше. Или его выбор ей не по душе?.. Хорошо, положим, Антон Николаевич настоит на своем. Характер, властность в нем и сейчас сохранились. И что будет? Он же, как боль- - шинство мужчин, в житейских вопросах непрактичен, ему подавай, чего он захотел, а спроси его, куда им вдвоем деваться?.. Ей к нему переехать немыслимо, а здесь и диван-то втиснуть некуда. И Жариковы еще за стенкой — вот радости-то им, веселья будет... От мысли о Жариковых и их ухмылочках Анна Константиновна содрогнулась и чуть не выро­ нила из рук чашку, которую протягивала Антону Николаевичу. Чай выплеснулся на блюдце. — А вы ее успокойте, Таню,— сказала она.—Объясните, что я просто ваша знакомая, что никаких намерений в отношении вас не имею. Она же по театрам и выставкам ходить с вами не будет, зачем же вам одному? — и только тут отважилась поднять на него взгляд, чтобы уви­ деть то, что ожидала увидеть, как только заговорила: пробравший ее мурашками холод в его глазах, которые знала и теплыми, и приветли­ выми, и даже нежными. Да, да, мысленно воскликнула она, вы хотите сказать, что думали обо мне и моем отношении к вам лучше?.. Но я ведь и сейчас не о себе, а о вас забочусь, о вашем спокойствии. Что изменит­ ся от того, что мы с вами объединимся, скажите, пожалуйста?.. Вслух она жалобно сказала: — Я ведь не о себе, а о вас забочусь. Что получится, если мы против ваших детей пойдем? Разве я могу на это согласиться? — Да что вы все —дети, дети! —он чашку резко от себя отставил. — А как же? — потерянно спросила она. — Не знаю,—подперев щеку ладонью, он сердито уставился в про­ странство. — То-то и оно,—сказала она, ощущая в этот миг себя и сильней, и разумней его.—Что мы с вами .головы ломаем? Договорились ведь этой темы не касаться и опять начали. Вон дождик, кажется, унялся, глядите-ка, солнце проглядывает! В нашем кино сегодня «Большие гон­ ки», американская кинокомедия, в четыре часа есть сеанс, пойдем лучше, чем неизвестно из-за чего ссориться?