Сибирские огни № 07 - 1979

дачу — и здрасьте-пожалуйста —видят меня.—Хотела еще саркасти­ чески добавить «в халате вашей жены», но тут уж сдержалась. — А, собственно, почему мы с вами должны кому-нибудь давать отчет? —спросил он и сложил губы трубочкой, как бы приготовясь вместе с ней обдумать ответ. Но ей обдумывать было нечего: — Не должны, может быть, а все-таки как-то так получается, что я до сих пор ваших детей не знаю. Вы даже телефона своего мне не дали, правда? Значит, не все просто? Вы только, ради бога, не подумайте,— торопливо попросила она,—что я к вам в претензии, я совершенно ни­ чего не требую, да и не надо мне, с какой стати, это вы меня вынудили сказать, раз на дачу жить к себе приглашаете,—она смолкла и посмот­ рела на него так, как, наверно, смотрят люди, уже оторвав ноги от ска­ лы, с которой в минуту безумства решили прыгнуть. Не получилось жить, как живется. Пришлось вот отношения выяс­ нять. Ничего хорошего ей это не сулило, но она в пропасть уже броси­ лась, лежала теперь в шоке, не зная, до смерти разбилась или, случаем, уцелело несколько костей. А он так долго не отвечал, что последняя надежда ее оставляла. Встрепенувшись, услышала его виноватый голос: — Правы, тысячу раз вы правы, Аннушка.—И так глубоко заду­ мался, что уже до самой станции ни слова больше не произнес. Электричка недавно ушла, до следующей ждать было больше пят­ надцати минут, они сели на лавочку. — Знаете,— вдруг устало заговорил он,—люди удивительно плохо друг друга понимают. Особенно когда их разделяет большая разница в возрасте. Каждый со своей колокольни смотрит и судит. А кто прав? — О чем вы? —но уже сообразила о чем.—Вы что-нибудь детям обо мне говорили? — он молчал, она приняла это за подтверждение своей догадки и неизвестно кому (себе? —ему? — его детям?) приня­ лась с жаром объяснять: —Что ж тут такого особенного? Что ж, вам и познакомиться ни с кем нельзя? Время провести? Вы что-нибудь разве плохое делаете? Не понимаю! Он выслушал ее тираду с обычной легкой снисходительной улыбкой. — Если бы я понимал. Но с тех пор, как Татьяна однажды увидела нас с вами на улице, сама покой потеряла и у меня отняла.—И не без лукавости объяснил:—Хотел было я вас на даче поселить, поставить ее перед фактом, так с другой стороны получил выговор. И хотя при этом улыбка пробежала по его лицу, а в голосе слыша­ лась шутливость, он не показался сейчас Анне Константиновне тем са­ мым сильным мужчиной, который из всякого затруднения умеет найти выход и решить любой вопрос не только за себя. Сейчас он был обыкно­ венный (только очень благородный) пожилой человек, и взгляд у него был потухший, а шея под крахмальным воротничком худая и увядшая, как это и должно быть в семьдесят с лишним лет, но прежде не бросалось в глаза. Сейчас она со щемящим сердцем увидела ее и еще другое: стар­ ческую бледность и прозрачность кожи на руках, ссутулившиеся пле­ чи — и весь он такой, каким открылся в эту минуту,—потребовал от нее немедленной защиты и опоры. — Где это она могла нас видеть? —неумеренно бодро и громко спросила она, словно само недоверие к факту могло каким-то образом сделать его несуществующим и вернуть их обратно в ничем не омрачен­ ный солнечный день. Однако он терпеливо, не обратив внимания на ее запал, объяснил, где и когда дочка их видела, и Анна Константиновна без большого труда вспомнила красивую яркую женщину, которая заставила обра­ тить на себя внимание именно тем, что с особой пристальностью смот­ рела на Анну Константиновну. А она значения не придала, сама на нее