Сибирские огни № 07 - 1979

повести полыхают малиновые зори, блес­ тят дождинки на деревьях да неумолчно заливаются на разные голоса лесные пта­ хи,— невольно возникает мысль: а не пора ли начать кампанию по охране природы... от писателей. Ибо бездумное, надоедливое природоописание, в сущности, тот же нату­ рализм, та же «колбасная витрина». Вообще о натурализме, а точнее ска­ зать о неонатурализме, стоит поговорить особо, потому что в последнее время наблюдаются явные рецидивы этого давно, казалось бы, ушедшего в прошлое «на­ правления». Причем, что особенно насто­ раживает, иные авторы тяготеют к самому что ни на есть «натуральному», грубому на­ турализму. Вынуждены тут снова процити­ ровать В. Афонина, ибо у этого прозаика склонность к натуралистическому письму проявляется наиболее отчетливо. «— Посмотри, какая я красивая,— Дарья скинула на траву платье,— ты никогда не видел таких красивых женщин. Она повернулась перед Лукашиным, от­ брасывая за спину волосы заломленными руками. Лунный свет струился вокруг ног ее. — Все женщины рода Ладыгейча были красавицами,— она говорила явственным шепотом.— Но я краше их. Я последняя женщина рода. Она встала на колени, потом опустилась на траву. — Иди-и,— протянула она руки.— На этом месте я родилась. На этом месте я хочу зачать сына. Иди-и. — Боже мой, что это с луной сегодня,— Лукашин задыхался от запаха трав. И тоже встал на колени...» Впрочем, подобное еще стерпеть можно: здесь все-таки «про любовь», хотя от та­ кой любви за версту отдает пошлостью... Гораздо хуже, когда иные авторы ради пресловутой правды-матки и «колорита» описывают не стесняясь в выражениях, со всеми подробностями, самые что ни на есть низменные физиологические акты. Причем любопытно, что эти «физиологизмы» укра­ шают порой страницы так называемой ли­ рической прозы. Вот, к примеру, как пере­ дано в одном из «охотничьих» рассказов Юрия Казакова душевное состояние героя: «Ему вдруг стало жутко-весело, как бы­ вает только в детстве, в деревне, на ночев­ ках, когда ложатся все вместе, начинают тискать друг друга, взвизгивать от восторга, прыскать в подушки. Когда кто-нибудь из­ дает вдруг долгий задумчивый звук, и все, давясь от смеха, начинают колотить кого попало и кричать: «Кто это? Ты, Витька?» — «Не!» — «Петька!» — «Не!»...» Вообще описание всякого рода неприс­ тойностей стало чуть ли не признаком хо­ рошего тона в нынешней прозе. Да', искус­ ство не брезгливо, как любил говорить Гер­ цен, для него нет запретных сфер. Но ведь в искусстве есть и другое железное пра­ ви л о— чувство меры. А его многим нашим прозаикам, в том 1 числе прозаикам очень талантливым и всеми уважаемым, к сожа­ лению, не всегда достает. Ну зачем, спра­ шивается, понадобилось В. Распутину вкладывать в уста главной героини «Про­ щание с Матёрой» такой вот монолог: «— Я у дочери в городе-то гостевала-див- ля: тут тебе, с месте не сходя, и Ангара, и лес, и уборна-баня, хошь с год на ули­ цу не показывайся. Крант, так же от как у самовара, повернешь — вода бежит, в од­ ном кранту холодная, в другом горячая... Я с непривычки да с невидали уж и плю­ хала возле крантов этих — оне надо мной смеются, что мне чудно. А ишо чудней, что баня и уборна, как у нехристей, в одном закутке, возле кухоньки. Это уж тоже не дело. Сядешь, как приспичит, и дрожишь, мучишься, чтоб за столом не услыхали». Позвольте, возразят нам, но ведь и у классиков тоже есть подобного рода сцен­ ки. Вспомните хотя бы главу из «Поднятой целины» о том, как дед Щукарь объелся свежатины. А «Бравый солдат Швейк»? Сколько .там соленого, чисто «казармен­ ного» юмора! Все это так. Только есть тут одно маленькое «но». Попробуйте-ка уб­ рать из романов Шолохова и Гашека эти «физиологические» страницы, и вы увидите, что и произведения и герои их сразу же где-то потускнеют, в чем-то даже обедне­ ют. Потому что тут срабатывает еще один железный закон искусства: в истинно худо­ жественном произведении нет ничего лиш­ него, в нем все кстати и на месте. В цити­ рованных же нами сочинениях страницы с описаниями непристойностей ничего не не­ сут в себе, кроме разве что дурного запаха, посему их без всякого ущерба можно выр­ вать и выбросить туда, где им самое под­ ходящее место — в отхожую яму. Произ­ ведения от этого, право, только выиграют... Путями трудными, неисповедимыми I Общеизвестно: литература движется впе­ ред постольку, поскольку она обогащает­ ся новыми идеями и образами, осмысливает и художественно осваивает те существен­ ные перемены, которые происходят в са­ мой жизни. К сожалению, эту старую ис­ тину, как нам кажется, нередко предают забвению, равно как забывают и то, что развитие литературы должно идти не по пути наименьшего сопротивления, а наобо­ рот, через упорнее сопротивление, через «столкновение» со сложным жизненным ма­ териалом. Любопытно с этой точки зрения посмотреть, какие конфликты разрешались писателями прошлого и нынешнего веков. Рассмотреть этот вопрос необходимо в пер­ вую очередь потому, что, по мнению ав­ торитетных ученых-литературоведов, имен­ но в конфликте, как в капле воды, отража­ ются, с одной стороны, самые сложные жизненные явления, а с другой, очень хоро­ шо «просматриваются» типологические осо­ бенности явлений литературных. «Струк­ турную основу литературных произведе­ ний,— пишет, например, академик М. Б. Храпченко,— составляет конфликт в его определенном художественном выражении».