Сибирские огни № 07 - 1979

жизнь — смерть) уже невозвратимы, надо искать новые нравственно-философские опоры, надо переболеть и выровняться. Я слышал, что в Москве в Измайловском парке все чаще стали собираться по суб­ ботам бывшие деревенские люди, не ус­ певшие еще психологически раствориться в большом городе, чтобы просто погово­ рить о своих и чужих деревнях, попеть пес­ ни (не обязательно народные — кто их те­ перь и в деревне помнит?), а просто попеть, потому что непременное пение де­ ревенского застолья и праздника в городе сошло на нет, заменившись слушанием пе­ ния телевизионного. Это знаменательные собрания. И рад бы человек сохранить прежние привычки, а ускорившееся время ему этого позволить не может. Упирайся, а иди — оттого и нетерпение, и искательство истины. Шукшин чувствовал это с остротою под­ линно глубокого русского художника и на коротких пространствах рассказа выразил полнокровнее, чем иной многодум на бес­ крайних полях эпопеи. Кого еще так любили в народе, как Ш ук­ шина, такой личной любовью? Может быть, только Есенина. Чем объяснить это чувство кровности — не знаю. Всбгда у нас любили писателей, но там все по-другому: уваже­ ние к учительству, благодарность за про­ зрение, за духовное взаимопонимание. А тут любовь бережная — как к сыну и брату. И гордость — этот наш, он все су­ меет. Наверное, исток тут в корневой близо­ сти, в мировоззренческой молодости наро­ да, в этой подвижно-устойчивой широте, удали, в прямоте чувствования и здоровом выражении страстей — во всех тех глубин­ ных национальных чертах, которые иногда уже кажутся выветрены практическим воз­ духом времени, а вот, оказывается, не только живы, но и верно увидены и счаст­ ливо выражены художником. Между Шукшиным и читателем никогда не было дистанции. Они жили и живут в одном сердце. Поэтому не надо быть про­ роком, чтобы сказать, что книжная слава Шукшина будет переменчива — литерату­ роведческий интерес, остывая и разгораясь, пойдет приливами, живое исследование бу­ дет перемежаться молчанием, другие име­ на, возмужав, заслонят имя писателя, нов кровеносной системе народа он будет жить долгой и здоровой жизнью — жале­ емый ,и любимый. Наш сын и брат... НЕУМОЛИМАЯ ПОТРЕБНОСТЬ ПРАВДЫ Незадолго до своей безвременной кончины Василий Шукшин встретился с коррес­ пондентом газеты «Унита» в Москве Карло Бвнедетти —- горячим пропагандистом его творчества в Италии. (На страницах органа ИКП было опубликовано около десятка его статей и рецензий о фильмах и книгах В. Шукшина). Проблематика творчества Василия Шукшина живо заинтересовала итальянских чи­ тателей и, прежде всего, молодежь. 28 сентября 1975 года орган итальянской коммуни­ стической молодежи «Нуова Дженерационэ» («Новое поколение») опубликовал текст беседы с Шукшиным, записанной Карло Бенедетти на пленку. Мы воспроизводим эту беседу. К. Б.— Это не интервью. Это вольная дружеская беседа. Прежде всего, расска­ жи нам о своей жизни, о своей писатель­ ской и актерской «карьере». В. Ш.— Я родом из деревни, крестья­ нин,— потомственный, традиционный; очень рано пошел работать,— была война, мы не­ доучивались в школах, я окончил семь классов и начал работать в четырнадцать лет. Пошел работать, затем подоспел срок, и я .пошел служить — служил во флоте. Только затем у меня в жизни появился ин­ ститут, а до этого я сдал экстерном за де­ сять классов. Получается, что от начала вступления в самостоятельную жизнь до возможности осмысления в институте все­ го, что я успел увидеть, миновало десять- одиннадцать л е т— прошел период набора материала, напитанности им. Стало быть, в институте я мог размышлять уже на базе собственного жизненного опыта; отсюда, может быть, появилась более или менее самостоятельная интонация... — Но кроме собственной интонации еще была и сильная личность педагога, повли­ явшего на твое культурное развитие... — Я, к счастью, попал в мастерскую че­ ловека очень интересного, человека глубо­ кого ума, интеллигента — Михаила Ильича Ромма, ныне покойного. Я его с благодар­ ностью вспоминаю всю жизнь. Может быть, именно то обстоятельство, что сначала я успел кое-что повидать, а потом встретил­ ся с разумом , который был в состоянии по­ мочь осмыслить мною же виденное, при­ вело меня к тому, что захотелось писать — я писать начал в ^.институте, и первый мой опыт читал Михаил Ильич Ромм. Он, как говорится, благословил меня на это. Хоть и совсем первые просматривал он расска­ зы,— а это были еще слабые рассказы,— тем не менее советовал этого дела не оставлять. По окончании института я вы­ брался на профессиональную дорогу и стал уже печататься. Вот все, что касается выбора, так сказать, дороги в искусство.