Сибирские огни № 07 - 1979

ка, а не актера.) Разграничить, когда чему научился, очень сложно. В нашей профес­ сии уже завтра чувствуешь: этого не уме­ ешь делать — в одной роли руководишь залом, в другой бессильно болтаешься. Ни театр в целом, ни актер в отдельности не могут дать гарантии в качестве. Самый та­ лантливый актер не вправе сказать, что он сыграет сегодня столь же заразительно, как он играл вчера. Спектакль не может быть одинаковым уже потому, что его течение связано со зрительным залом и помимо чьей-либо во­ ли зависит от него так же, как и настроение зрителей зависит от актера. Художествен­ ное произведение в театре и возникает лишь тогда, когда на спектакль приходит зритель и начинается взаимовлияние меж­ ду действующими лицами и зрителями. Вот почему зритель чувствует себя в театре иначе, чем в кино, где нет сиюсекундного соприкосновения зрителя и актера. Чем достовернее, правдоподобнее дей­ ствующие лица, тем сильнее, ярче воспри­ ятие спектакля зрителями. Вершина актер­ ского творчества — сохранить себя как творца в малой дозе — для того, чтобы су­ ществовало внутреннее течение, естествен­ ность, а остальное должно быть отдано действующему лицу (мое же действующее лицо не знает, что с ним произойдет через секунду). И пусть твое действующее лиц* очень страдает, пусть твой Теплое, сейчас рыдает, а зрительный зал полон к нему со­ чувствия,— к тебе, Теплову, приходит удов­ летворение от достоверности сочувствия зрителя — это и есть акт творчества. Если же ты, актер, сам разрываешься на .части от страдания, то не сыграешь не только ста, но и десяти спектаклей — ум­ решь. Артист всегда носит в себе элемент пред­ ставления, поскольку есть Теплое — и есть Теплое, представляющий Петрова. Действи­ тельно убивать и убивать на сцене — раз­ ные вещи. Чтобы передать на сцене и радость, и го­ ре, и силу, и слабость, радо всегда иметь радостное настроение и хорошее самочув­ ствие. Чтобы твой герой был на сцене бес­ сильным, ты, актер, должен быть силь­ ным — лишь .тогда может произойти акт творчества. С годами у меня менялось отношение к актерам. Если сначала я задирал глаза, глядя на них, и каждый был богом, то уже в тридцать шестом — тридцать седьмом к хорошим актерам относился спокойно­ уважительно, храня в памяти первые встре­ чи с театром. Сейчас я не уверен в своей правоте: артисты не становятся хуже. Ви­ димо, изменялся я сам. (Окончание следует)