Сибирские огни № 07 - 1979

Как странно он это сказал и как пристально, мертво-стеклянно на нее посмотрел. Да, да, именно на нее, а потом сразу упал и отключился... Иногда сейчас ей казалось: она уже на волоске, еще миг, и... В голове ее, навер­ ное, что-нибудь лопнет, камень в душе вырастет так, что перехватит дыхание, и тогда вокруг вспыхнет жуть, ад, свистопляска, Страшные рожи-чудища ринутся на нее со всех сторон, присосутся, обовьются вокруг нее, как змеи, как пиявки, как черви, и будут медленно жрать, душить, сосать, и ей не будет уже ни спасения, ни сна, ни покоя. Нет, нет, нет! Этому не бывать, с ума она не сойдет, уж лучше все покончить ра­ зом, одним ударом... Ах, как тогда будет хорошо! Она даже расправила плечи и усмехнулась, представив, как это будет хорошо — ни звука, ни движения, ни света; никуда не идти, ничего не хотеть, никого не видеть; ни мысли, ни боли, ни этого камня, ничего-ничего, абсолютно ничего! Она еще посидела, а затем направилась к газетному киоску, купила два конверта и бумаги, сошла вниз и забилась в самый дальний и укромный уголок у почты, присев боком к заляпанному клеем столику и отгородившись от всех спиной; на минуту она задумалась, а затем порывисто начала писать; «Саша! Я, конечно, виновата сама, что навязывалась, но сегодня поняла все-все. Я подслушала ваш разговор с другом на «Камчатке». Как получилось, что подслуша­ ла,— неважно. Друг твой говорил жестоко, но в общем-то он прав, я действительно такая и есть, я противна сама себе, и ничего уже не исправишь — ничего... Саша, есть толь­ ко одна просьба: соберите общественность, соседей или еще кого и отбейте моего братика Леньку у наших фантомасов, отдайте его в детдом или интернат, иначе они и его испохабят. Не поминай меня лихом, думай обо мне иногда хоть капельку — конечно, тебя будут любить девушки, будет любить и жена, таких, как ты, всегда любят, но не мне это суждено, и от этого так больно, так больно, что нет сил писать... Письмо это, умоляю, изорви и никому не показывай, я не хочу, чтобы тебя таска­ ли, ты тут ни при чем, ты даже перед своим жестоким другом пытался меня защищать, добрый мой, хотя я не стою твоей защиты... Нет, я делаю все сама и добровольно, а о себе я оставляю другую записку в сумочке — и все будет, как ты говоришь, о'кэй... Прощай, мой сказочный принц. Твоя Нэля». 2 0 . В тебе нуждаются другие Это письмо Егармин получил на следующий день вечером. Уже затемно он вошел в свой двор. У первого подъезда толпились дворовые тетки-бабушки и ребятня. Егар­ мин приостановился. В центре людского кружка безутешно рыдала растрепанная жен­ щина в полосатых чулках. — До-о-оченька-а-а, кровиночка моя несчастная-а-а, да зачем же ты так, да что же ты с собой сделала! И тут Егармин расслышал чей-то разговор: Нэлка Махова... девчонка... девятнадцать лет... под поезд бросилась... А это мать убивается... Потрясенный, Егармин машинально пошагал домой, и вот там-то, на кухонном столе, среди свежих газет и поздравительных открыток, он и нашел это тоненькое письмо с сиротливым прочерком вместо обратного адреса. ...Он плохо помнил, где бродил в этот вечер, что думал и что вообще делал. Ехал на каком-то троллейбусе, мотался по каким-то улицам, не отвечал на какие-то вопросы прохожих. Лишь далеко за полночь, совершенно измученный, потерянный и жалкий, он, чувствуя, что уже не в силах выносить этих роящихся беспорядочных мыслей, этого смятенного одиночества, этого чувства все нарастающей душевной тя­ жести и вины, выбрался из лабиринта случайных улочек на .центральную магистраль 3 Сибирские огни £6 7