Сибирские огни № 07 - 1979

Она зябко передернула плечами и, словно наперекор своим мыслям, еще неза­ висимее стала помахивать сумочкой, еще горделивее вскинула голову под любопыт­ ными взглядами прохожих (ее ярко блестящее пальто било всем в глаза, а ей было, как всегда, плевать). \ Внезапно она вспомнила эти недавние ужасные танцы в ресторане, эту ненавист­ ную разряженную фифочку, и его, его рядом с ней — телячьи улыбающегося, не сво- дящего с нее глаз, непривычно суетливого и покорного... «Сволочь холеная,— выруга- ла она про себя фифочку,— Дурак он, дурак, думает, наверно, она какая-то другая: нежная, тонкая, чистая? Ха-ха! Держи карман шире! Такая же потаскуха, как все, только более лощеная. Жива не буду — отобью его, все равно отобью! Тем более, она уехала, тут он не соврал, врать он, похоже, совсем не умеет...» Тут она снова размечталась о нем, настроение повысилось, она даже улыбнулась сама себе на ходу и стала способна различать окружающий мир, более того, сразу в него включилась и ловко поймала вывернувшегося из толпы малыша, который косо­ лапо шагал прямо на проезжую часть, и сдала его маме — всполошенной, видимо, заболтавшейся с подругой: «Ой, спасибо, девушка, ведь прямо из-под руки исчез, бе­ сенок! Ну-ка, идем, негодник, пока под машину не попали!» Лихо подмигнула патлатому, в знатнейших клешах от бедра увальню, что небреж- но сидел на скамейке, ждал трамвая, и увалень даже привстал и присвистнул ей вслед то ли от восхищения, то ли от неожиданности. Ответила ненавистно-испепеляющим взглядом на такой же ненавистно-испепе- ляющий, полученный от дебелой и очень уж доброкачественно-воинственной тетки, гу­ ляющей с замызганным пудельком. Тетка поперхнулась и вмиг сделала боевую стой- ку, а пуделек немедленно, видимо, тоже в знак протеста, поднял заднюю ножку у очередного кустика... Словом, шла и жила, а не просто существовала, и так продолжалось до самого двора, где она сразу сникла: сегодня ей особенно не хотелось домой. Утром, когда она уходила, фантомасы спали пьяные, но сейчас, конечно, проснулись и наверняка опохмеляются... • В сквере пацаны играли в футбол. Нэля нашла глазами самого оборванного, гряз­ ного и маленького — это и был ее братик Ленька,— и крикнула ему: — Лёнь, а Лёнь? — Чо? Братик, не глядя на нее, гнал мяч босыми ногами, здоровенный соседский маль­ чишка налетел на него сбоку и сбил с ног. Ленька дал в пыли кубаря, привычно под­ нялся и подошел к ней, подтягивая штаны. — О господи, какой ты весь ухлюстанный! Пуговиц нигде нет... — Нэля на миг притянула к себе братишку, погладила по теплой взъерошенной голове. — Наши дома? — Не-е-ет... — Куда ушли? — с невольным облегчением спросила она. — К Шарашихе, вмазывать,— заявил братик, неотрывно следя за игрой.— Она утром их опохмелила, вермут приволокла. А потом они к ней утянулись. — Ты хоть ел сегодня? — Да так, хлеба с луком.— Братик нетерпеливо переступил ногами.— Ну, я пой­ ду, а то нашим зафингалят... — Иди, иди,— вздохнув, подтолкнула его она, и Ленька немедленно врезался в клубок сражающихся за мяч мальчишек, что-то заорал, завертелся волчком. В квартире она с равнодушной брезгливостью оглядела на столе остатки утрен­ него похмелья фантомасов: пустые бутылки из-под «марганцовки», оглодыши закуски, стаканы с налипшей на стенках и донышках краской; отшвырнула с дороги разбро­ санную обувь. Родители ушли, даже не заправив за собой постель. В комнатке, где на восемнадцати квадратных метрах, кроме стареньких стола, серванта и шифоньера, умещались еще и родительская двуспальная кровать, ее тахта и Ленькина кроватка, было не повернуться. И по крайней мере, два-три дня не мыто и не метено. Фанто­ масы гуляли, им не до этого; убирать да и готовить пищу в эти дни приходилось ей. Тем более, что сегодня она — выходная и надо бы сейчас заняться по хозяйству, что-