Сибирские огни № 07 - 1979

Поддав верещавшему Махоньке коленом, Гриша захлопнул за ним дверь и вернулся, брезгливо вытирая руки. — Гнать его надо из цеха, Ван Ваныч,— сказал Егармин.— Хватит либеральничать. Не захочет лечиться — в ЛТП 1 его. Самое ему там местр. — Да...— согласился мастер.— Видимо, так и решим — иного выхода нет. — Завтра с утра что будем делать? — Развертки и резцы. Сегодня крепко работнули. Еще два таких дня — и заказ, и план выполним, в грязь лицом не ударим! 15. «Нэлка - балделка» Последние три дня месяца и у Нэли Маховой выдались нелегкие: у магазина то­ же не натягивался план, приходилось торговать н аулице капустой, яблоками, дынями, помидорами. О т двенадцатичасового стояния за прилавком гудели ноги, а дома тоже не очень-то отдохнешь: отец запил и куролесил иногда до утра. Еле она дождалась первого числа, совпавшего с ее выходным. Егармин тоже допоздна пропадал на заводе, помогал своей бригаде, она это знала и не надоедала ему, хотя и очень по нему скучала. Но Сегодня с утра, зная, что на завод Егармин не идет, она все же дождалась парня у подъезда и упросила выйти вечером, «просто так посидеть» в скверике. Затем прошлась по магазинам, купила у цыганки в центре модную помаду и «те­ ни» — голубоватую окраску для глазных век. Завернула в кино под интригующим названием «Раба любви», откуда с тайной руганью сбежала—- уж очень откровенная дрянь. Затем побывала на чехословацких аттракционах «Луна-парк» и, наконец, оказа­ лась в сквере возле цирка, куда завернула по дороге домой. Там, на дальней, спря­ танной от глаз скамейке, она жадно покурила, а потом посидела неподвижно; она ни­ чего не видела вокруг и лишь вставая равнодушно отметила, что прямо перед ней был черный глухой забор, на котором кто-то на редкость криво и уродливо накарябал мелом слово «любовь». «Хм, любовь,— думала она, шагая домой.— Неужели у меня и • вправду она... любовь?» Еще неделю назад скажи ей кто-то, что у нее скоро появится любовь, она бы откровенно расхохоталась: «Балдеешь, Федя! Поищи дур в другом месте! Любви нет, есть лишь этот самый инстинкт...» Конечно, вряд ли она в свои девятнадцать лет верила в это, но ответила бы именно так: лично у нее любви не было и, по всему видать, вообще не предви­ делось. С детства ее прозвали во дворе «Нэлка-балделка». Задиристая, остроязыкая, вездесущая, она водилась больше с мальчишками и вечно околачивалась на улице. Ее мать была родом из большой и полубродяжной, расхлябанной семьи (дед и бабка Нэли до семидесяти лет то сходились, то расходились, причем дед пил смерт­ но, а бабка сначала его сдерживала, а потом пристрастилась и сама). Мать рано бро­ сила школу и пошла работать в торговлю. Восемнадцати лет выскочила замуж за лихо­ го слесаря Фильку Махова, но едва родилась Нэля, как Махов сбежал от молодой жены куда-то на новостройки, и мать стала жить, как говорится, «с бору по сосенке» и в смысле мужчин, и в смысле работы. Была взрывчата, скандальна, самолюбива и потому часто увольнялась из разнообразных магазинов и ларьков, устраивалась в другие. Собирала иногда, особенно в периоды злых загулов, бутылки, приторговы­ вала на барахолке кое-каким дефицитом, добытым через знакомых товарок, крути­ лась, как могла. В минуты протрезвлений и раскаяний плакала, жалела и бурно ласкала «свою доченьку, свою ласточку и кровиночку», покупала ей кое-что из одежды, обуви или просто шоколадку, и клялась, что всё — завязывает, начинает новую жизнь.1 1 Лечебно-трудовой профилакторий.