Сибирские огни № 07 - 1979

— Нет еще. Есть хочу — спасу нет. — Так пошли. Уже третий час, народ там схлынул. Заводская столовка помещалась в голубом чистеньком здании у проходной. Егармин любил сюда ходить и до армии, а сейчас с особенным удовольствием вошел вслед за мастером в просторный зал с раздачей, буфетом и пластмассовыми гладкими столиками. Удовлетворенно заметил: зал расширили, покрасили стены, повесили на­ рядные шторы. На окнах — цветы, раздача тоже переделана на более современную, с автоматическим подогревом и холодильными устройствами. Даже подносы, и те об­ новились: вместо тусклых и гнутых алюминиевых сейчас были пластмассовые, корич­ невые, с цветочным рисунком. В этой чистоте и белизне слегка противоестественной казалась основная масса посетителей, одетая, как-никак, в спецовки и комбинезоны, однако эта одежда была здесь как бы понятной, нормальной и не мешала ни аппетиту, ни настроению обедаю­ щих. То самое рабочее спокойствие и серьезность, что сегодня особенно остро подме­ тил Егармин в цехе, царили и здесь, в зале столовой. Несуетливо брали обеды, сади­ лись, ели, негромко разговаривали или молчали, кивали знакомым, изредка усмехались— опять же сдержанно, солидно, по-рабочем у— на чью-нибудь удачную шутку. Даже на лицах раздатчиц не было того равнодушно-усталого отчуждения, что частенько замечаешь у работников общепитовских столовых. Здесь и раздатчицы зна­ ли многих заводских в лицо, и их знал весь завод. Королева раздачи тетя Аня, рябо­ ватая круглолицая хлопотушка, даже любимчиков имела среди цеховых. К этим лю­ бимчикам молва, между прочим, относила и Ван Ваныча. Тот же Махоннка как-то подковыривал мастера, дескать, если обычному смертному тетя Аня наливает ложку соуса, то Ван Ванычу — поварешку, если обычному смертному — куриную костлявую спинку или шею, то Ван Ванычу — обязательно ножку выше колена. Тетя Аня действительно положила им обоим по хорошему куску курицы. Егармин взял еще сметану, полный борщ и компот, а мастер — винегрет и чай, от супа от­ казался. — Жидкого мне много нельзя, мотор не справляется, одышка сразу. Да и жирок вон, требуха растет, язви ее. Хоть по утрам на стадионе бегай, как иные наши старички. — Бегом от инфаркта? — Точно. Оно бы и можно, дело полезное, да только не по мне это: по цеху так намотаешься, что еле ноги домой волочишь. Какой уж там бег трусцой и присе­ дания! — А что вы на пенсию нейдете, Ван Ваныч? Возраст уже позволяет... — Пожить еще хочу, вот и нейду. — На пенсии ли не жить? Забот никаких, отдыхай себе... — Отдых отдыхом, Александр,— со вздохом ответил мастер,— а смотришь: по­ ка работает человек, хоть и скрипит, и жалуется, и болеет, а — живет, ничего ему не делается. Как на пенсию ущел, год-два, и — готоз, на Ивановское его повезли с орке­ стром. Внуков со мной рядом нет, садом и рыбалкой не заразился, телевизором — тоже. Весь я здесь, на заводе. Здесь, видать, и помру в один ужасный момент. С го ­ рю, так сказать, на трудовом посту, как ракетоноситель в космосе,— усмехнулся мастер. — Ну, до этого далеко, Ван Ваныч. Вы же крепкий. Себя только не бережете. — Что ж поделаешь. Натура, видать, такая. По мне так: или жить, или себя беречь. 14. Несостоявгиийся гений Они проработали допоздна и мылись в душе уже около десяти. Сверхурочно их осталось четверо: Мартюшев, Троицкий, Егармин и Ван Ваныч. Когда они вышли из ду­ ша, то в раздевалке обнаружили поникшего на лавке мужика, который с их появлени­ ем поднял голову, икнул и оказался не кем иным, как Филькой Маховым. Одет он был в замызганный плащ, мятую шляпчонку, рубашка под плащом расстегнулась так, что