Сибирские огни № 06 - 1979

Сам Заблоцкий, однако, этого не замечал. Под ногами его шелестели стебли прошлогоднего ковыля, мелкий кустарник цеплялся за туфли, а пологий уступчатый склон вел все выше, выше, и он забыл о своей спутнице, о том, что она старше его и женщина. Согнувшись вперед, дер­ жа портфель под мышкой, он топал и топал в гору, в крутых местах упи­ рался рукой в колено, потягивался за висячие корни и не оглядывался, не смотрел по сторонам, только вперед, под ноги и выше. Вблизи его вспар­ хивали птицы. Степь уже очнулась от зимнего сна, зеленела травами, но жизнь в ней еще только начинала летний цикл, не скакали еще во все стороны кобылки, не юркали ящерицы, не слышно было стрекота­ ния—Заблоцкий отметил это походя, тут же мелькнуло, что где-то уже сталкивался с подобным, но где? Он сразу забыл, отбросил эту мимо­ летную и ненужную ему мысль, весь поглощенный движением; до вершины оставалось совсем недалеко, небо с каждым шагом шири­ лось, ширилось, горизонт отступал, еще несколько шагов —ну, вот и приехали. Он опустился на каменную терраску, перевел дух. Вершина была плоская, с пережимом посредине, и в плане напо­ минала восьмерку. Две площадки по ее краям, окаймленные глыбисты­ ми останцами, походили на древние развалины. А кругом простиралось небо и на горйзонте, подернутом легкой сиреневой дымкой, смыкалось со степью. Сколько земли, простора охватывал глаз! На тех полях солн­ це, те покрыты тенью облаков, а вон там далеко видны от неба до зем­ ли косые полосы короткого весеннего дождя. На высоте особенно вольно гулял ветер простора. Днем у него другие запахи —полыни, солнца, теплой сырой пахоты. Заблоцкого вдруг посетило желание, которое бы­ вает у каждого: взмыть в вышину, подставив грудь восходящим потокам воздуха, широкими и вольными взмахами крыльев уносить себя под облака и сверху еще и еще ласкать просветленным взором родную землю. И тут Заблоцкий вспомнил прошлое лето, когда он стоял на верши­ не Северного Камня и озирал пустынные берега Нижней Тунгуски, про­ никался скупым очарованием этого сурового края, его неизбывной тихой печалью и с печалью же вспоминал свою далекую родину, щедрую на солнце, краски, на плоды земные, которую он так легкомысленно оставил... , Когда Заблоцкий задумывался над своими истоками, то всегда жа­ лел, что детство его прошло в большом городе и не было в нем избушки с крюком для люльки в матице, деревенского погоста, где покоились бы деды, а то и прадеды, вообще того клочка земли, на котором родился, впервые осознал себя и к которому в трудную минуту можно припасть, как к материнским коленям. Домишко, где, по словам матери, он про­ вел первые недели и месяцы своей жизни, давно снесли, и там на весь квартал отгрохали многоквартирный жилой дом; позже он сменил еще несколько мест жительства, так что, стань он. впоследствии знамени­ тостью, трудно будет определить место для мемориальной доски. Так к чему ему, горожанину, было припадать? К асфальту? Но у него еще оставался город, где он родился, вырос и из которого никуда надолго не уезжал,—- красивый и богатый город на берегу Днеп­ ра; оставалась родная земля и великая славянская нация, сыном кото­ рой он являлся. Он кое-где поездил, кое-что повидал, любовался красо­ той чужих ему мест, но у него никогда не возникало желания остаться там надолго. Напротив, проходило время, и он начинал скучать по дому. Что же такое случилось с ним на Севере? Отчего сейчас эта древняя Могила так болезненно напоминает ему верховую тундру с останцами и развалами долеритов, и снова кажется, что он в маршруте, за плечами его рюкзак, в руках тяжелый молоток на длинной ручке, а впереди^