Сибирские огни № 06 - 1979

саться этической стороны этого вопроса. Быть может, я в чем-то отста­ ла, чего-то недопонимаю в нынешних деловых отношениях, но... Мне неприятно говорить об этом, но вы, Алексей Павлович, не совсем э-э... не совсем честно поступили по отношению ко мне. В рабочее время, исполь­ зуя фотоматериалы, которые отпускаются на мою тему, вы исполняете «левый» заказ — вот как все это выглядит с формальной точки зрения. Если начальство призовет меня к ответу, что я скажу? Что допустила бесконтрольность? Что недостаточно вас загружаю работой? Что вы злоупотребили моим доверием? Заблоцкий стоял спиной к окну, поэтому не так заметно было, как сильно он покраснел. Давно он так не краснел! Ему бы вспылить, нагово­ рить дерзостей, и он так и сделал бы, будь на месте Зои Ивановны кто- нибудь другой, пусть даже начальник повыше. Но Зоя Ивановна выгова­ ривала ему с таким страдальческим выражением, что он сказал как мог мягко и покаянно: — Зоя Ивановна, я, конечно, виноват, что не поставил вас в извест­ ность, но... Вспомните, пожалуйста: когда вы меня брали, то обещали предоставить свободное время, чтобы я мог работать на себя. Я это вре­ мя и использую. Какая разница, чем именно я занимаюсь? Если бы я печатал, простите, порнографические открытки или фотокарточки за деньги, это было бы предосудительно. Или если бы я был корифеем и занимался непроизводительным ненаучным делом. А я — всего ин­ женер, и от того, занимаюсь ли я столиком Федорова или микрофото­ графией—наука нисколько не пострадает, даже в пределах нашего филиала... Зоя Ивановна сидела с застывшим лицом, прикрыв глаза рукой. — Что касается фотоматериалов,— продолжал Заблоцкий,— то это такой пустяк! Василий Петрович в любой момент возместит все расходы... А если вы боитесь неприятностей со стороны Харитона Трофимовича, то я к нему сам схожу. Решение пойти к Ульяненко родилось внезапно, за секунду до того, как он его высказал, и сразу сделалось горячо на душе. Однако Зою Ивановну эта самоотверженность не тронула. Она покачала головой, сказала все тем же усталым безразличным тоном: — Дело, конечно, не в фотоматериалах и не в Харитоне Трофимови­ че. Я, в общем-то, не то имела в виду. Исследователь должен сам обра­ батывать свои материалы — вот что вам необходимо усвоить... ...Злые языки называли ее «архангельской простотой». Она и впрямь выглядела иногда простоватой: то лузгала семечки прямо за микроско­ пом; то, выражая удивление, говорила: «Тю...»; то вдруг совсем по-дере­ венски всплескивала руками. В туалетах ее не было той продуманной расчетливости, которая отличает женщин среднего достатка, перешаг­ нувших сорокалетие. И когда она шла по улице широким размашистым шагом, нахлобучив свою шайку из чернобурки и целеустремленно глядя перед собой, за километр было видно, что это идет крестьянка, и потер­ тый портфельчик в ее руках казался ненужным, случайным. «Я прошла естественный отбор,— говорила она.— У матери пятеро умерло...» Ее суждения о делах житейских были иногда наивны, иногда за­ бавны; вдруг выяснялось, что она не знает или не понимает простых ве­ щей, известных горожанам с детства,— это при том, что она сама давно уже считала себя горожанкой; она верила в приметы и была не лишена предрассудков; в кино или театр ходила редко, обычно когда устраива­ лись культпоходы, телевизор почти не включала, предпочитая вечерами работать или читать. Нравились ей старинные романсы, стихи Есенина, любила она Ремарка и часто повторяла один из многих его афоризмов: «Память — это великое благо и страшное зло».