Сибирские огни № 06 - 1979

Выяснить все это было не так просто. По линии матери, кроме нее самой, родственников не осталось: дед погиб в гражданскую войну, ба­ бушка умерла лет десять назад, дядя, мамин брат, утонул совсем еще молодым. Что Заблоцкий знал о них? Дед был мелким ремесленником, йотом воевал в бригаде Григория Котовского и сложил голову под Жито­ миром. Когда Заблоцкий был маленьким, то жалел, что не сохранилось дедовской шашки, чтоб можно было повесить на стену. Сейчас он жалел, что нет даже фотографии деда. Бабушку он помнил хорошо. Она из полтавских гречкосеев, в моло­ дости была очень хороша собой, чем и прельстила лихого кавалериста, а как там у них дальше развивалось, этого она внуку не рассказывала.' Какой она была, какой Заблоцкий ее помнил? А никакой. Не злой, но и не слишком доброй, не жадной, но и не щедрой, в меру разговорчивой, в меру молчаливой. Вареники с вишнями она здорово готовила — вот его единственное о ней яркое воспоминание. В теперешнем представле­ нии бабушка могла считаться образцом коммуникабельности: не видно ее было и не слышно. Какие ее гены звучат в Заблоцком? Коммуникабельность? Ха-ха! Хотел бы он глянуть на бабушку, когда ей было двадцать шесть. В шесть- десять пять, может быть, и он, если доживет, будет тише воды, ниже травы... А что бабушкино в его маме? Она тоже женщина и догоняет бабуш­ ку по возрасту, и жизнь ее не баловала, однако мама своей индивидуаль­ ности не растратила. Откуда это в ней? От бабушки? От деда? От самой себя? У мамы совершенно никакого тщеславия, она равнодушна к по­ честям и власти — в наше-то время! Сколько видел Заблоцкий примеров того, как не мужчины — женщины! — ломают копья за мало-мальски заметный пост... Заблоцкий знал маму рациональной, сдержанной, трудно сказать, когда он последний раз видел ее в слезах, и так же трудно представить ее хохочущей или, скажем, визжащей. Для него ма­ ма всегда была воплощением гражданки Педагогики — скупой на эмо­ ции, решительной, в меру консервативной. Впрочем, ученики ее любили, в чем он не раз имел возможность убедиться. Что же общего у них с мамой? Ответить на этот вопрос Заблоцкому было совсем не просто. Наверное, маму он все-таки чувствовал и пони­ мал лучше, нежели себя. В маме все завершилось, сложилось, жизнь со­ стоялась, все катаклизмы позади, впереди — безоблачное существова­ ние пенсионера. Если ее и подкарауливают в будущем какие-то сюрпри­ зы, то только с его стороны или со стороны сестрицы. Заблоцкий, конечно, приложит все усилия к тому, чтобы этих сюрпризов было как можно меньше, он и так многое скрывал от мамы, но всего ведь не скроешь. Утешало здесь только то, что мама, кажется, смирилась с тем, что сын ее неудачник, непутевый, и ничего хорошего ждать от него не приходится. Пусть так, думал он, так даже лучше. В этой связи Заблоцкий мог бы сделать еще одно признание: втайне он завидовал старичкам. Чистеньким, беленьким старичкам, которые си­ дят на скамейках в скверах — гуляют. Дремлют, глядят своими бесцвет­ ными глазами, беседуют друг с другом о болезнях, иногда читают. Года три назад, катая после работы Витьку в колясочке, он изо дня в день ви­ дел на одной и той же скамейке старушку, которая читала «Юманите». Эти люди пережили три революции, две мировые войны, были современ­ никами стольких великих мира сего, и пусть не всё, но многое помнят. И у них великолепные организмы! Благополучно преодолели все воз­ растные перестройки, не стали алкоголиками или наркоманами, и рак их пощадил, и ранние заболевания сердечно-сосудистой системы — скрипят себе потихоньку, достигнув полного равновесия с окружающей средой. А над тобой, как дамоклов меч, висят болезни и проблемы века,