Сибирские огни № 06 - 1979

лил про себя Заблоцкий и снова ошибся. Елизавета Семеновна —так звали хозяйку —оказалась вовсе не забитой или затурканной, а ворчли­ вой и даже, кажется, желчной. Во всяком случае, Коньков обращался к ней с заискивающей ноткой и испытал видимое облегчение, когда она, расставив тарелки, разложив приборы и поставив на стол жаровню, уда­ лилась. Помедлив, он вышел следом. Заблоцкий тем временем осматривался. Находился он в столовой — большой, почти квадратной, в углу которой виднелась дверь, ведущая в следующую комнату. И еще одна дверь была перед столовой, по кори­ дорчику. Впрочем, там могла оказаться не одна комната, а две смежных, например. Здесь комнат пять, не меньше. И еще мансарда. А обстановка такая, как везде: обычные полированные дрова... Вернулся Коньков. Он нес графин, наполненный словно бы разве­ денной марганцовкой. Ставя графин насредину стола, спросил: — Как насчет домашнего вина? — Не так, чтобы очень, но и не очень, чтобы так. У меня от него голова болит. В прежние времена тещенька, когда они с Мариной, а потом и с Витькой, бывали у нее, угощала наливками —приятными на вкус, сла­ бенькими, но после них всегда болела голова. — От этого не заболит,— сказал Коньков.—Хотя для гостей у меня есть нечто получше. Он подошел к серванту, откинул крышку бара и достал пузатую темную бутылку. — «Камус»,—прочел Заблоцкий на этикетке.—Это что, ром? — Это «Камю», французский коньяк. — Французским я не занимался...— пробормотал Заблоцкий, крас­ нея. Марку-то он такую слышал... Коньков достал из серванта рюмки, фужеры, расставил на столе, быстро и ловко открыл баночку сайры, достал из холодильника тарелоч­ ку с нарезанной колбасой, начатый лимон. Потянулся пузатой бутылкой к рюмке Заблоцкого. — Мне самую малость,—предупредил тот. — «Камю» стаканами не пьют... Оттого ли, что вообще не хотелось пить после вчерашнего, оттого ли. что Коньков дважды приделал его с этим «Камю», но дорогой коньяк не произвел на Заблоцкого должного впечатления. Он даже не допил того наперстка, что плеснул ему Коньков, отодвинул рюмку. — Не понравилось? — с улыбкой спросил Коньков. — Не пошло. — Переключайся на винцо. Демократическое, плодовоягодное, соб­ ственного производства. Заблоцкий со вздохом взял протянутый ему фужер, приподнял: «Ва­ ше здоровье!» —отпил половину. Винцо было кисло-сладкое, с легкой горчинкой. Коньков вскинул брови: ну как, дескать? Заблоцкий почувст­ вовал, что в этот раз придется расщедриться на похвалу. Он не удосто­ ил добрым словом ни машину, ни усадьбу, ни дом, и если теперь не похвалит еще угощенье, то будет выглядеть невеждой или, того хуже, завистником. — Хорошее вино,— сказал он.—И букет, и градусы. — Слава богу, угодил, наконец. — Рецепт, конечно, храните в глубокой тайне? — Никаких тайн. Виноград, яблоки, черная смородина, чуть-чуть сахару. Могу продиктовать весь технологический процесс. — Спасибо, не стоит. С садом столько возни... — Не так уж и много,— не поняв или не приняв иронии, ответил Коньков.— Но тебе еще рано, ты еще молод. Садик — это для тех, кому