Сибирские огни № 06 - 1979

доводить начатое дело до конца и, значит, Достоин доверия и ува­ жения. Ладно, сказал себе Заблоцкий, все, хватит, начинаю новую жизнь. Сегодня! Работаю до половины шестого, а затем сажусь за столик Федо­ рова— и часов до девяти. За вычетом ужина и перекуров —три часа чистого времени. Это же капитал! Если даже пять замеров в час — за ве­ чер пятнадцать замеров. Десять вечеров-—сто пятьдесят замеров, сто вечеров —тысяча пятьсот. А мне за глаза хватит тысячи. Месяц на обра­ ботку, месяц на оформление, месяц туда-сюда - - и в мае работа готова. И все, и нечего киснуть. Я один, никто не дергает, не отвлекает, идеаль­ ные условия! Сеня с его чадами и домочадцами может мне позавидовать. Вообще это следовало бы ввести в законодательство: будущим диссер- - тантам для последнего, решающего броска брать у собственной семьи отпуск на манер административного и... Приоткрылась дверь, мужской голос сообщил: — Заблоцкого к телефону в двадцать первую. «Кому я понадобился? —думал Заблоцкий.—С Витькой что-ни­ будь? С мамой?». В двадцать первой собрались люди, которые работали главным об­ разом на себя и потому в радзоре не нуждались. Все они были с разных тем, но все приблизительно ровесники —от тридцати пяти до сорока. Одинаковый возраст, одинаковое служебное положение, одинаковая цель —все это сдружило их. И поскольку начальства не было, в двад­ цать первой царила атмосфера юмора, взаимных безобидных подначек и невинных поборов-штрафов. Причин для наложения штрафов было множество: курение в комна­ те; употребление грубых слов; болтовня, если она мешает другим; дур­ ное настроение; чихание и кашель; насвистыванье; старый анекдот и то­ му подобное —всего пятнадцать пунктов. Кроме того, существовала еще система налогов за услуги, где самым дорогим было приглашение к теле­ фону сотрудников из других комнат: «однополый» разговор —пять ко­ пеек, «разнополый» —десять. Дело в том, что по давней, неизвестно кем утвержденной схеме двадцать первая имела на коммутаторе выход в го­ род, а большинство остальных комнат этого выхода не имели. Сотрудники отдела больше всего возмущались по поводу платы за телефон, но терпели: откажешься платить —оштрафуют за жадность и в другой раз не позовут. Казна — банка из-под кофе с припаяной крышкой — была прикреп­ лена металлическим хомутиком к тумбочке, на которой стоял телефон; однако мелочь бросали не в копилку, а в блюдце-монетницу: чтобы без обмана и чтоб можно было в случае необходимости взять сдачу. Рядом на стене висело «Уложение о штрафах и налогах», которое заканчива­ лось странным изречением: «С миру по нитке — голому петля». В конце дня казначей опускал деньги из монетницы в прорезь копилки. Время от времени копилка вскрывалась и устраивалось чаепитие, на которое при­ глашались гости из других комнат — чтоб не так обидно было. Заблоцкий взял лежавшую подле аппарата трубку. — Я слушаю. — Аллоу, Алексей, это Коньков. Я тебе там шлифы принес, видел? Места, которые надо сфотографировать, я пометил.—Звучный баритон, усиленный микрофоном, звучал густо, как голос Левитана, и в нем не было ни просительной, ни извинительной интонации, одна лишь дело­ витость.—Меня интересует микроклин, пертитовые вростки и сопутст­ вующая пылевидная минерализация. Там увидишь —решетка такая, а в ней... . — Я знаю, что такое пертитовые вростки,—перебил Заблоцкий. Он был раздосадован вдвойне, втройне: этот барин поленился задницу от