Сибирские огни № 06 - 1979

Ощущение своей причастности делу пер­ вопроходцев становится для А. Преловско- го той силой, без которой невозможно творчество; не случайно он утверждает в «Станции» мысль, созвучную той, что в го­ ды первой пятилетки высказал Эдуард Баг­ рицкий; «Механики, чекисты, рыбоводы, я ваш товарищ, мы одной породы...» Еще ощутимее перекличка лирических разду­ мий Анатолия Преловского с признанием героя Бориса Ручьева, который в «Прово­ дах Валентины» с гордостью называл себя «рабочим огневого ремесла», и главный ре­ зультат своей жизни видел в том, что «на реке вознес плотину, город строил, сталь варил...» Но как раз в сопоставлении со стихами Б. Ручьева многие раздумья автора трило­ гии, порой излишне многословные, а пото­ му теряющие поэтическую напряженность и динамику, обнаруживают некоторую ус­ ловность, показывают, что достижение «эс­ тетической весомости» факта, вводимого в стихотворное произведение, возможно только благодаря полнейшему слиянию ав­ тора с изображаемым. Самое опасное для стихов — подмена живого чувства его ими­ тацией. И приходится признать, что во время чтения поэм А . Преловского порой рождается ощущение, будто их автор не столько пережил то, что он изображает, сколько наблюдал. Иногда и сам поэт опре­ деляет позицию своего лирического героя как позицию созерцателя. Увлеченного, взволнованного, захваченного всем увиден­ ным, но все же созерцателя. Возникает ощущение, что для героя случайны и бесе­ ды с оставшимися на стройке в одиночест­ ве двумя строителями-влюбленными, и по­ ездка С шоферами; и даж е интервью сек­ ретаря горкома нового города Нерюнгри передано в спокойных интонациях наблю­ дателя, пусть и очень заинтересованного услышанным, понимающего смысл и значе­ ние того, о чем ему говорят. И все же автор трилогии не сбился на «простой политический пересказ». Его поэ­ мы волнуют масштабностью изображаемо­ го, они вобрали в себя политические оцен­ ки как далекого прошлого, так и дня сегод­ няшнего. В поэмах предстает судьба ге­ р о я— необычная, пожалуй, даже символи­ ческая, ибо в ней соединились и образы сибирских городов, и память истории, и ге­ роические порывы наших современников. Эта судьба знаменует человеческую при­ частность к делам общенародным, ту со­ причастность, б ез которой невозможно бы­ ло бы осмысление «безмерного сибирского пространства», что «томило сердце, радо­ вало глаз» далеких предков и О т д а л ь н и х гор до б л и ж н и х перевалов. от темн,ых недр до с в е т л ы х вод,— все го р о д а м и бредило, вз ы в а л о к тому, кто д а л и эти обживет. Сюжет «Станции» развивается в перепле­ тении двух временных планов — прошлого и настоящего, а «опорными пунктами» его развития становятся жизненные моменты, вызывающие наибольшие волнения лириче­ ского героя, который мысленно движется от Пурсея и Братска к Улькану и Нерюнг­ ри, к Тынде и Комсомольску. Воспоминания о местах, где герой прежде бывал, помо­ гают ему по-новому осмыслить себя, оце­ нить собственное участие в судьбе Доро­ ги. Быть может, потому он так внимателен к топографии, к топонимике, и наименова­ ния сибирских сел и рек звучат для него как песни. Движение души лирического героя целе­ направленно, и именно такая целеустрем­ ленность позволяет услышать зов жизни, вместе с Сибирью почувствовать необходи­ мость рождения города: «Беспечно Ангара волну катала — искала воплощенья. И на­ шла». Эта мысль о закономерности созда­ ния сибирских городов выражена в седь­ мой главе, а центральная — восьмая, повто­ ряя то, о чем уже было сказано прежде, вновь обращает читателей к предкам лири­ ческого героя, с тем, чтобы полнее и глуб­ же раскрыть великий смысл Дороги; В прозренье полудетского восторга я связывал, к а к мог. е щ е тогда ж и з н ь городов сибирского Востока с дорогой, что питала города,— вот с этой т р а н с с и б и р с к о ю «железкой»... М н е кажется, о на всегда была, но л и ш ь в эпоху гидростроев резко и м о щ н о с илу набрала. И повлекла в таелсные просторы, с г одами н а д р ы в а я с ь от трудов, е только л ю д людской, не только г о р ы оваров, но — и д е ю городов. Г н и л ы е ш п а л ы да балласт меняла, гнала, гнала бессонно поезда и государственно п р е о б р а ж а л а не только глушь, но с а м и города. От этого эмоционального центра произ­ ведения поэтическая мысль движется даль­ ше (в главах девятой-шестнадцатой) толь­ ко сквозь современность, только через ноаь. Такая организация лирического сюжета позволила автору полнее, непосредствен­ нее выразить свои чувства, но породила и известные издержки. Дело, конечно, не в ограниченности возможностей лирики. Изо­ бразительное богатство лирической поэмы, как свидетельствуют лучшие образцы это­ го жанра, не меньшее, чем произведений эпических, хотя сама жанровая форма предполагает особый характер отбора и осмысления жизненного материала. Возни­ кающая при чтении некоторых глав поэмы А . Преловского неудовлетворенность свя­ зана с тем, что автор, словно не доверяя лирике, сбивается на информативность, на стиль репортажа, а в одном случае (в че­ тырнадцатой главе) и на стиль фельетона. Думается, что недостатки эти вызваны очевидной поспешностью художника, кото­ рый стремится не только увидеть нынешние свершения, но сразу же рассказать о них, не позволяя себе отдалиться от изображае­ мого во времени. Но ведь поэма все же не репортаж, у нее иные задачи и иные фор­ мы летописного повествования о значи­ тельных событиях. Указать на поспешность, отразившуюся в структуре стиха, в некото­ рой заторможенности, даж е вялости сюже­ та необходимо хотя бы уже потому, что поэма «Станция» (как и трилогия в целом)