Сибирские огни № 06 - 1979

У рынка он сел на трамвай, которым прежде ездил на работу еже­ дневно,—знакомый рижский вагон, знакомая кондукторша, время от времени повторявшая, как автоответчик: «У кого впереди нет — пере­ давайте». Привычно царапнуло сердце, когда завиднелась пятиэтажка с лод­ жиями. Раньше, проезжая мимо с кем-нибудь из знакомых или сотруд­ ников, он всегда говорил не без гордости: «Здесь я живу». Место было тихое, зеленое, и дом добротный, ведомственный. Маринина мама, же­ лая счастья единственной дочери, разменяла свою двухкомнатную квар­ тиру, им с Мариной уступила отдельную однокомнатную, а сама удо­ вольствовалась комнатой в большой коммунальной квартире. Узковатая лестница с крутыми пролетами. Сколько раз таскал он по ней Витькину колясочку. Площадка между третьим и четвертым эта­ жами, подоконник из мраморной крошки с навечно въевшимся фиоле­ товым чернильным пятном. Дверь их квартиры. Витая бронзовая руч­ ка, которую он приобрел в антикварном магазине и долго ломал голову, как привинтить ее к дверному полотну из прессованного картона. Зво­ нок «Мелодия», поставленный им уже после возвращения с Севера... Который раз идет он сюда в качестве «приходящего папы», а эти ове­ ществленные свидетели прошлого никак не оставляют в покое, пора бы уж привыкнуть. «Тирлим-бом-бимм...» Обивка двери смягчила музыкальный звон, а шаги в домашней обуви и вовсе приглушила. Щелкнул замок, дверь приоткрылась (надо отдать ей должное — никогда не спрашивает: «кто там?», и на «глазке» не очень настаивала, когда все соседи в подъезде обзаводились этим под­ сматривающим устройством), и они с Мариной увидели друг друга. Ма­ рина растворила дверь и посторонилась, давая ему пройти. Знакомый сложный устоявшийся запах квартиры, где есть ребенок, запах г н е з д а . Отвык он от этого запаха и теперь замечает его. Марина захлопнула дверь и стояла, ждала, пока он пройдет, потому что в крошечной передней им было бы не разминуться, не коснувшись друг друга. Присев на корточки, Заблоцкий никак не мог развязать узе­ лок на шнурке, дергал его и злился. В это время послышался легкий приближающийся топоток разутых пяток, и в дверном проеме, ведущем в комнату, показался Витька. — Босиком? Ну-ка, марш в постель! — негромко, но резко сказала Марина. Заблоцкий оторвал шнурок, сбросил туфли, шурша плащом, подхватил под мышки легкое тельце сына и внес его в комнату. — Плащ сними! — тем же тоном сказала Марина. — Не босиком, а в колготках,—обиженно возразил Витька. Он лю­ бил, когда выражаются точно, и не терпел несправедливости. Заблоцкий сбросил плащ, достал из кармана кулек и, пряча его за спину, прошел в комнату. Витька смотрел на него без улыбки, почти равнодушно. Пребывал он не в своей кроватке, а на раскрытом диване- кровати, занимался тем, что складывал из мозаики изображение како­ го-то животного —не то осла, не то тапира. — Что же ты, сына? Заблоцкий присел рядом, взял в ладони Витькины плечики-кос­ точки, притянул к себе: — Опять телемпатула? — Темпеватува,— строго поправил Витька.—Надо пвавильно го- вовить. — Ах ты, сына-сына,— приговаривал Заблоцкий, проводя ладоня­ ми Витьке по затылку, по шее, по спине.—Смотри-ка, что я тебе принес. Мандарины, видишь? Вот давай поделим: два тебе, два маме, два ба­ бушке и мне один. Ты ведь не жадный? Ты со всеми поделишься, да?