Сибирские огни № 06 - 1979

Я слушал визги Земляники, и раздражение охватывало меня, даже отчаяние"— мысль не давалась мне, ускользала. Ей помогали убегать шаги и гуденье бойлера, визги Земляники. Я стоял и ждал, когда прохожие уснут, бойлер перестанет трясти дом, а Земляни­ ка стихнет. Но та тихонько скулила и визжала, скулила и визжала. И я подумал — а вдруг мысль умрет (замечаете, как действует ее самозащита?). , Я пошел и дал Землянике морковную котлетку — но та не замолкла. Итак, надо было поступить решительно! Вы знаете, я неконфликтный, мягкий человек. Потому ждал, когда жена и дочь уснут, и лишь тогда оделся потеплее, поманил Землянику и вышел. Она бежала впереди меня, каталась по лестнице. Когда мы вышли на улицу, мо­ роз склеил мои ноздри (было под пятьдесят). Я поднял воротник и пошел, не зовя Землянику за собой. Пуст^ думаю , уйдет, если хочет. Но Земляника шла за мной. Мы прошли с нею частные дома, развороченные строителями. Ужасная картина— разрушенные семейные углы. Даже Земляника стала подвы­ вать. Я же замерз и думал, что вот, дьявольски холодно, а собака, быть может, боль­ на, и моя жена — доверчивая истеричная дура, и что если я пойду домой, то Земля­ ника побежит, придется ее впустить. Ноги мои стыли. И я — совершенно бессозна­ тельно, заметьте,— вдруг подхватил собаку под локотки (она куснула мой палец сквозь перчатку) и посадил^ее в снег, в чей-то палисадник. Под коркой снег оказался рыхл и сыпуч, и Земляника погрузилась в него и на­ пряглась, и стояла, опираясь на локотки. На снегу оказались ее лапы и голова, и блеск в очень больших глазах, прямо смотрящих на меня. Заскули она — и я бы взял ее. Но Земляника молчала, и я решил, что пока она выбирается из снега, я успею уйти до­ мой. А Земляника пусть идет в свою котельную. Я вернулся и, согреваясь чаем, долго сидел в кухне. Полночью прохожих нет, бойлер перестал гудеть, стало тихо. Но мысль не шла, Земляника-таки вспугнула ее. И еще мне было стыдно: переживанье шло на этическом уровне. Я лег, но долго не засыпал. Я ворочался, вставал, пил снотворное, снова ложился и опять вставал. Заснул лишь под утро. Проснулся в десять — ясное солнце врывается в комнату, и мысль, как бабочка, тихо опускается ко мне. Я записал ее и пошел за хлебом (моя домашняя нагруз'ка). На улице было морозно и ясно. Так же прояснилось и во мне. Я понял, что Зем ­ ляника просто нервничала, а развороченные дома подсказали мне, что один из них оплакивался собакой. К тому же подумалось, что еще скажет жена, вернувшись с ра­ боты. Это меня сильно встревожило. В хлебном магазине я купил калорийную булоч­ ку: угостить Землянику в ее котельной. Я вернулся и пошел в котельную — нет Земляники! Где же она? Бегает и мечет­ ся по морозу? Мой недобрый гений понес меня к тому палисаднику. Я, видите ли, решил посмотреть следы Земляники и определить направление, в котором она убежала. Затем найти ее и вернуть домой. Вокруг было очень много солнца и мороза, а заиндевевшие деревья светились: такое вам, художникам, не удается передать. Я шел и был доволен собой — вот и мысль нашеЬ, и калорийную булочку несу Землянике. Словом, хороший человек. Я подошел, заглянул в тот палисадник — и ощутил удар под ложечку. Земляника все еще была там. Она стояла в снегу, положив на его шершавую корку лапы. Глаза ее были откры­ ты и припорошены снегом. Я оглянулся — никого. Потрогал ее — камень! И тут я догадался, что она умерла сразу, когда я посадил ее, от разрыва сердца. Вот и снег разворошила лишь слегка. Что же, это смерть быстрая, легкая, которую я всегда желаю себе,