Сибирские огни № 05 - 1979

— А может, купим абонемент на симфонические концерты? На це­ лый год, а? Будем ходить, слушать. — С ней? — кивнула жена на дочку и грустно покачала головой.— А в огороде я бы ей лопаточку дала — она бы тоже копалась, никому не мешала. — Погоди, погоди! — всполошился я.—Только что ты говорила про одну грядку. — Ну да, мне больше и не надо. Но грядки-то в огороде делают, не на асфальте же... И пусть бы там не было домика,—снова замечтала она.—Можно сооружить шалашик или сделать навес от додсдя, а пищу готовить на летней печке. — Стоп! — решительно сказал я.—Огород, шалаш, печка... Где ты все это собираешься устраивать? На детской площадке? Во дворе? Ведь нужен участок. Ведь это, золотко мое, называется дача. Жена подняла глаза вверх, прислушалась,— что там происходит в ее душе,— и спокойно ответила: — Значит, я хочу дачу. — Милый, купи мине дачу,— пробормотал я. — Я не говорила — милый,—уточнила жена. — Еще бы... Но это и не про тебя. Песня такая есть. Благодаря этой песенке на некоторое время тема дачи превратилась у нас в развлечение. Жене понравились слова, и она, вроде бы дурачась, принималась иногда напевать: Милый, купи мине дачу — Трудно мне в городе жить. А еслив не купишь — заплачу И перестану любить. На что я немедленно отвечал следующим куплетом: Нет в мине, милая, денег, Чтобы тебе дачу купить. А еслив не любишь —не надо: Я и без любви могу жить. А поскольку в песне варьировались только эти два четверостишья —< она ему: «Милый, купи мине...» (ленту, шляпу, дачу), а он ей: «Нет в ми-- не, милая, денег...» —жене нечем было крыть, и последнее слово, таким образом,оставалось за мной. Скоро, однако, жена сообразила, что ее вовлекли в бесконечную и безнадежную игру. Пение в доме прекратилось. Началась мелодеклама­ ция. Жена придумала контригру. Она подучила дочку, и эта козявка ста­ ла встречать меня одним и тем же веселым воплем: «Хочу дачу!» Попри­ ветствовав отца таким образом, дочка забиралась на тахту и, подпрыги­ вая на ней, как на батуте, выкрикивала: «Хочу! дачу! хочу! дачу! хочу! дачу!..» Энергия в ней таилась неистребимая. Она могла прыгать часами. И прыгала бы, да не выдержала сама жена, придумавшая эту веселую игру. —- Хватит, кисонька, хватит, солнышко. Вон у тебя уже носик вспо­ тел. Пойдем купаться — и баиньки. А завтра опять попрыгаешь. Наступало завтра — и все повторялось снова. В конце концов слова эти поселились во мне и стали жить самостоя­ тельно. Я шел по улице, и каблуки отстукивали: «Хочу! дачу! хочу! дачу!» Дачу требовали колеса электрички, все пишущие машинки в издатель­ стве, часы, лежащие по ночам на тумбочке возле кровати, и даже дверь совмещенного санузла. «Хоч-чуу дач-чуу!» — канючила она мерзким ста­ рушечьим голосом. ...К зиме я сдался.