Сибирские огни № 05 - 1979

кунов живут крепкие неиспорченные хозяева. Они торгуют молоком, ран­ ней редиской и картошкой на дому. Стригут то есть купоны с дачного окружения. Дарвинцы презирают эту обстоятельность. Если дарвинец стоит возле калитки своего дома с ведром картошки —это означает лишь то, что у него нечем опохмелиться. Имея же рубль тридцать семь на вино «рубин», он ни за какие деньги не спустится в погреб. Дополнительный промысел дарвинцев: сбор пустых бутылок и прокат трехлитровых стек­ лянных банок для желающих освежиться пивком возле киоска, торгую­ щего, само собой, на розлив и в собственную тару. А сегодня свадьба. Потная, краснолицая, она выплеснулась на ули­ цу, образовав широкий, топочущий круг. В центре круга, сдвинув на гла­ за короткополую шляпу и не выпуская изо рта сигареты, играет на гармошке высокий парень. Крепкая, озорная тетка, подбоченившись, отбивает дробь и выдает припевки: У меня миленка два, Оба — инвалиды: Одного заели вши, А другого— гниды! Здесь же, за спиной толпы, как конная милиция, стоят, растопырив ноги, мотоциклисты. У меня такое впечатление, что эти длинноволосые ковбои в резиновых сапогах с мушкетерскими отворотами даже спят в обнимку со своими «Юпитерами». Я вижу их всегда только в седлах. Они несутся по улице развернутой цепью, делают поворот «все вдруг», мчат­ ся обратно, разъезжаются, закуривают, обмениваются запчастями, пьют из горла вермут —не слезая с мотоциклов. Они— мои главные враги. Когда я крадусь по обочине дачной доро­ ги, мотоциклисты с адским грохотом настигают меня и стараются про­ скочить рядом так близко, чтобы чиркануть по моему бедру своей жесткой дерматиновой курткой. Я опасно виляю, вцепившись в руль закостеневшими руками, кое-как выравниваю велосипед и еду дальше с колотящимся сердцем. А сзади снова нарастает грохот. Мотоциклисты откровенно презирают мою безмоторность. Когда я пеший, не на велосипеде, я для них, в зависимости от настроения, либо «мужик», либо «козел». На велосипеде же я просто червь. Нынче вот хорошо. Свадьба отвлекла на себя и собак, и мотоцикли­ стов. Я еду обратно с набитым рюкзаком, небрежно посвистываю. Благо­ получно миновал улицу Дарвина, вывернул на гравийку. Теперь надо отсчитать четырнадцать телеграфных столбов —и в зарослях тальника откроется калитка нашего кооператива. Впереди маячит фигура сторожа дяди Саши. В руках у него по большой сумке — из магазина шагает. Дядю Сашу можно признать из­ далека: он ходит нараскоряку и как бы слегка приседает во время ша­ га —у него больные ноги. Но, несмотря на безножье, он исправно охра­ няет наше имущество и наши урожаи от набегов пискуновских Чингач­ гуков. Каждый вечер дядя Саша, повесив на плечо дробовик, обходит дозором дачный поселок. Иногда он останавливается, для острастки стреляет в воздух и невыразительно, без пауз кричит: «Эй, кто там, вот я вас!» Когда ноги у него шибко разболятся, дядя Саша все равно дежурит, только на крылечке своего дома. Посидит, посидит —пальнет, крикнет. Помолчит — снова пальнет и снова крикнет. Раз кричит дядя Саша, зна­ чит все в порядке. За вторым столбом меня обгоняет голубой «москвич». За третьим — шоколадные «жигули» и почти сразу— мягко покачивающаяся серая «волга».