Сибирские огни № 05 - 1979

Вот такой эрудит и подсел к нам. В качестве непрошеного коммен­ татора. Я вытаскиваю крохотного окунька. — Окунь,— сообщает малый.— Это мелкий окунь. Бывают значи­ тельно крупнее. Ах, чтоб тебя! Я и сам знаю, что бывают крупнее, да где ж их взять. Окунь, паршивец, так глубоко заглотил крючок, что я никак не могу его высвободить. На второй удочке, между тем, клюет. -— Повел,— комментирует внук.— Раз повел — значит подлещик. «Значит подлещика» я позорно упускаю. Артамонов же, наоборот, подсекает точно такого же, и мне кажется, что он перехватил моего, со­ рвавшегося. Дачный внук проникается уважением к Артамонову,, достаточно, впрочем, снисходительным. — Неплохая подсечка,— говорит он солидно.— Я думаю, вы смогли бы вытащить и карпа. Здесь карпы водятся — знаете? Мы вздыхаем. Карпы в протоке, действительно, водятся. Иногда они даже клюют. Но чтобы поймать за утреннюю зорьку, допустим, одного карпа, надо расставить по берегу не менее тридцати удочек. Такое коли­ чество «стволов» набирается здесь только по воскресеньям — и тогда ко­ му-то достается «выигрышный билет». Мы своего воскресного карпа уже приносили с рыбалки, и теперь, по теории вероятности, нам не на что рассчитывать до конца сезона. Впрочем, есть человек, который ловит карпов ежедневно. И не по одному, а по семь-восемь штук. Человек этот живет в нашем кооперати­ ве, но, кто он, мы не знаем. Зовут его не то Игнатий, не то Геннадий, у него неприятное лицо, жесткая борода, растущая из шеи, и маленькие настороженные глазки. На улице и в огороде Игнатий-Геннадий, опа­ саясь расспросов, не появляется, окна его высокой и такой же узкой, , как лицо хозяина, дачи постоянно затянуты полиэтиленовой пленкой. У него есть лодка, всякий раз он устраивается с ней в другом месте, но где бы Игнатий-Геннадий не заякорился — без добычи он не останется. Мы с Артамоновым прозвали его истребителем карпов и подозре­ ваем, что он пользуется каким-то гнусным прикормом'', на запах которого карпы сбегаются, как наркоманы. «Истребитель» вытаскивает их бес­ шумно, незаметно. Когда кому-нибудь из рыбаков попадается «воскрес­ ный карп», об этом тотчас же узнает весь берег. «Воскресный карп» идет из воды туго, с тяжелым шлепаньем, происходит короткая паника, сосе­ ди бегут на помощь счастливчику с подсачиками в руках, а потом все долго обсуждают это событие и радуются удаче товарища. Забалдевшие же карпы «истребителя» не гнетут удилищ и не обры­ вают лесок. Игнатий-Геннадий время от времени просто опускает за борт подсачик — как хозяйка дуршлаг в кастрюлю с пельменями — и вычер­ пывает очередного «лаптя». Артамонов терпеть не может «истребителя». При виде его он издает горлом хриплый клекот, как фанатик мусульманин при виде собаки- неверного. Он считает, что «истребителя» надо предать общественному суду, лодку его экспроприировать, удочки переломать через колено, а са­ мого навечно изгнать с протоки. Ничего такого сделать, разумеется, нельзя. «Истребитель» ведь не употребляет запретных орудий лова, не бросает в воду динамитных шашек, а что там у него за прикорм — поди докажи. Но Артамонова невозможно переубедить. Выслушав мои доводы, он заявляет: «В таком случае мы с вами должны набить ему морду!» Должны!:—ни больше, ни меньше. С Артамоновым мне, вообще, беда. Я сам приохотил его к рыбалке. Во-первых, мне хотелось спасти Артамонова от порабощения пинг-пон­ гом, а во-вторых, я рассчитывал приобрести в его лице идеального ком-