Сибирские огни № 05 - 1979

бразительных искусств имени Пушкина. В витринах между каркасом и стеклом сде­ лали тонкие прокладки, вставили кусочки перхлорвинила в замочные скважины. Не­ сколько месяцев наблюдали. Эксперимент полностью удался: витрины сохранились в безупречной чистоте. Раньше их очищали от пыли каждую неделю, а теперь это де­ лают раз в год. Фильтр приняли на воору­ жение и работники других музеев. Но не все экспонаты можно упрятать в витрины. Как быть с картинами? Мыть их чаще? Пыли не будет. Но и картин тоже не будет. Останутся голые холсты... Что делать со скульптурами, гобеленами, крупными по размерам изделиями из дерева и других материалов? Тут пока много неясного для Евгения Константиновича Кроллау и его коллег. Они занимаются консервацией, но консерваторами их не назовешь. Они все время в поиске нового. Еще работая в Русском музее, Евгений Константинович стремился найти наилуч­ шую защиту живописи от всевозможных вредных влияний. Особенно его волнова­ ли перепады температуры и влажности в музейных залах. А поводом для энергич­ ных действий в этом направлении стал вот какой случай. В 1961 году в Русском музее открылась большая выставка произведений одного из самых любимых в нашей стране художни­ ков — Исаака Ильича Левитана. Кроме кар­ тин, постоянно «прописанных» в Ленин­ граде, сюда привезли полотна из многих музеев Советского Союза. На встречу с ними пришло множество людей. Выставку открыли. Прошло часа полтора. Вдруг к главному хранителю пришла его запыхавшаяся сотрудница: — Евгений Константинович, с картиной «Золотой плес» что-то неладное творится. — Что случилось? — мгновенно встрепе­ нулся Кроллау. — Сморщилась вся... Кроллау заторопился в зал, протолкался сквозь толпу посетителей и увидел: зна­ менитое полотно, принадлежащее Третья­ ковской галерее, покрылась волнами — специалисты называют эти складки «фал­ дами». А еще утром холст казался идеально натянутым... Картину немедленно унесли с выставки в реставрационные мастерские. Стали искать причину беды. Может, всему виной разры­ вы в слое краски? Нет, никаких разрывов не обнаружили, кроме обычных возраст­ ных изменений. Тщательно, сантиметр за сантиметром, обследовали всю поверх­ ность и тыльную сторону экспоната. Все в порядке! Почему же картина повела себя так неожиданно? Пока исследователи рассуждали — но­ вый сюрприз: холст сам по себе разгла­ дился, от морщин не осталось никакого следа. На следующий день «Золотой плес» вернулся на выставку. И снова повторилось то же самое: днем картину покрыли склад­ ки, а вечером они исчезли. А на третий день произведение Левита­ на больше не заставляло хранителей музея волноваться, потому что само больше не «волновалось». Причину необычного пове­ дения картины разгадали и поняли, как из­ бежать неприятностей в дальнейшем. Тыль­ ную сторону холста прикрыли куском обыкновенного полиэтилена. Все дело в том, что человек дышит А когда он дышит, то вместе с воздухом из его легких выходят пары воды, пример­ но сорок-шестьдесят граммов в час. Стоит десятку людей посидеть некоторое время в небольшой комнате с закрытой форточ­ кой, как оконное стекло запотеет. А на вы­ ставку Левитана в день приходили восемь- десять тысяч любителей его таланта. Если предположить, что каждый из них пробыл в музее только два часа, и то получается настоящее грозовое облако, содержащее около восьмисот литров воды! Избыточная влажность воздуха, как абсолютная, так и относительная, для картин очень опасна. Ведь они тоже дышат, причем, главным образом, «спиной». Лицевая сторона кар­ тин — слой живописи, покрытый пленкой лака, служит для влаги серьезной прегра­ дой. А основа — холст, дерево, бумага — легко ее впитывает. Отсюда, с тыла, и гро­ зит картинам опасность. Если они долго находятся в переувлажненной атмосфере, то холст начинает тлеть, клей набухает и теряет связующие свойства, грунт и кра­ сочный слой отслаиваются, лак трескается, мутнеет, синеет, потом белеет, теряет проз­ рачность. Но сложность в том, что нехватка влаги в воздухе шедеврам тоже вредна. Тогда холст пересыхает, становится менее элас­ тичным, приобретает совсем не нужные ему свойства: хрупкость и ломкость. Его из­ ломы передаются красочному слою. А ес­ ли основой картины служит дерево, то это ничуть не лучше. В сухом воздухе доска коробится и трескается, грунт и красочный слой начинают шелушиться. Влажность и температура воздуха силь­ нее всего влияют на сохранность живописи. А хуже всего их резкие перепады. Храни­ тели музейных коллекций говорят: если температура в зале трижды изменилась в течение дня, значит, картины, которые здесь находятся, за один день прожили три года. Наиболее благоприятным для масля­ ной и темперной живописи признан уровень относительной влажности пятьдесят-шесть­ десят процентов при температуре семнад­ цать-девятнадцать- градусов Цельсия. Этот режим должен быть постоянным, незави­ симо от того, что происходит на улице — дождь или сушь, хлороз или жара. Откло­ нения от допустимых пределов более чем на пять процентов расцениваются как уг­ рожающие. Вот почему в музейных залах установле­ ны термометры и термографы, гигрометры и гигрографы, психрометры и новые при­ боры, не только отмечающие и записы­ вающие, но и регулирующие температур­ но-влажностный режим. Поэтому сотруд­ ники музеев на совещаниях и научных конференциях с большим интересом об­ суждают прозаические вопросы отопления и вентиляции. Ведь от этого прямо зави