Сибирские огни № 05 - 1979

роговицу — трансплантат. Тончайшие миниатюрные иглы с вдетыми в их ушки шелко­ вистыми паутинками ниток аккуратным хороводом впились остриями в пробку. Аня бережно приподнимает нижний лепесток, вместе с ним снимает сооруженьице с игл и подносит к прозрачной половинке контейнера. Уложив в нее лепесток и накрыв второй крышкой, Аня сцепляет их специальным запором. Получился маленький ларец, игрушечный контейнер, в котором укрылось волшебное сооружение, способное вер­ нуть глазу свет. Ларец со свесившимися из него микроскопическими нитями на время откладывают в сторону. Аня берет приготовленный ассистентом прозрачный диск — роговицу донора, вкладывает его в ложе. Отверстие закрыто. Диск пришивается к основной роговице. На слепом глазе операция закончена. Его накрывают влажной салфеткой, и хирург приступает к основной операции. Напряжение врача возрастает, внимание концентрируется на пораженном бельме. Что под ним? Аня работает не спе­ ша, расчетливо, ни малейшего лишнего движения. В ее деле все микро. И ткани, и со­ суды, и инструменты. Незаметно дрогнет рука, а это в микромире — катастрофа, непоправимая ошибка, беда. В руках врача снова трепан. Инструмент нависает над роговицей и начинает про­ сверливать бельмо. Кульминационная минута. Взгляды всех присутствующих на опера­ ции устремляются к одной точке — основанию буравчика, который входит в роговицу. Больной шумно вздохнул. Аня взяла контейнер, отбросила крышечку, достала транс­ плантат, положила его на сделанное отверстие, сняла верхний лепесток; бросила в таз. Прозрачный диск с пластмассовым колечком, которое должно прикрыть соединение трансплантата с основной-роговицей, через несколько дней, когда произойдет срас­ тание, удаляется. Аня пришила к краям оболочки. Она оторвалась от окуляров микро­ скопа, распрямила спину, подумала: «Ну вот, закончена еще одна операция, сдана многолетняя работа». Гак, наверно, прощается художник со своей картиной, делая последний мазок. Сколько у Ани было операций, сколько их будет впереди, и все равно операции Сергея и Олега останутся незабываемыми, самыми значительными. «Мы вместе будем возвращать зрение людям»,— припоминает она слова Сергея и про себя произносит: «И вот мы с тобой, Сережа, дали свет Олегу». Что произошло с глазом, разобраться Олег не успел. Свет обжег яркостью, смыл тени, затем ослаб, тени залегли снова. Затем глаза перебинтовали и больного увез­ ли в палату. Светлана ждала, ждала с затаенным страхом и любопытством. Трошина прислу­ шивалась к шороху, к дыханию матери и дочери, читая по ним происходящее. Дыха­ ние стало еле слышно, значит, бинт делал последний круг... Да, слепая женщина чита­ ла правильно. Бинт остался в руках Ани. Олег зажмурился сильнее. — Не бойся, Олежка, открывай глаза,— подбадривает Аня больного, а сама вол­ нуется не меньше его. Олег с усилием размыкает веки. Роговица левого глаза чистая, следы операции незаметны. В темной комнате Аня берет офтальмоскоп, пускает светящийся зайчик в черноту зрачка, сама смотрит в прорезь прибора. Отраженный луч света проникает к глазному дну, засвечивает розоватую поверхность сетчатки. Видно ускользающее зернышко макулы. Желтое пятно отзывается на ворвавшийся луч света. Олег ничего не понимает, но что-то видит. Врач чувствует это — видит. Она выводит больного в залитую све­ том комнату. Олег ошалело стоит посреди комнаты и боязливо озирается вокруг. Он делает шаг вперед, все колыхнулось. Он забыл, что такое движение. Он воспринимал его по- своему, а тут — вдруг двинулось все. Закружилась голова. Он закрыл глаза и тут же попал в знакомую, привычную темноту. Она была густой, спрессованной, чуть ли не осязаемой. Своей густотой она успокаивала его. А это светлое пространство?.. Ресницы дрогнули и медленно раздвинулись. А это пространство какое-то невесомое, неощу­ тимое. Он подбирал подходящие слова, чтобы дать ему определение. Но все они не­ точны, не те. Это пространство не держало его, и ему пришлось протянуть руку к