Сибирские огни № 05 - 1979

— Скажи, Аня, Сергею долго еще находиться... как там у вас по-медицински?— На карантине, что ли? Когда ему можно вернуться на работу? Аня протестующе замотала головой: — Это исключено! Ему требуется абсолютный покой. Нервное перенапряжение — и наверняка глаз погибнет. На работе бывает по-всякому. Даже температурные пере­ пады воздуха — и те опасны. — Тогда, Аня, ему предстоит пережить еще одно потрясение... От этих слов Николая Аня встрепенулась, с испугом посмотрела на него. — Какое?.. Улагашев отвел глаза от испытующего, острого взгляда Ани. — Он не в силах больше оставаться взаперти, прозябать, ничего не делая. У не­ го не та натура. Он дошел до точки. Это, очевидно, и сказалось на ухудшении зре­ ния. Я не врач, но мне кажется, что дома он ослепнет скорее, чем на работе. — Все это так,— беспомощно согласилась Аня.— Не знаю, как поступить, что делать. Я совсем растерялась. Мне самой тяжело. Нужно оперировать Олега,— ты его знаешь, все готово, а осмелиться не могу. Боюсь своих рук. Николаю стало жаль ее. А чем утешить, когда у него самого путались мысли. Простились они без обычной сердечности, как-то неловко, виновато. Оставшись одна, Аня положила голову на руки, обмякла. «Что предпринять? Отпустить Сергея на работу?..». Ну ради чего она тогда жила все эти годы, училась в медицинском институте, работала, читала, собирала знания по крохам... Глаза, глаза. Всякие. И с отслоенной сетчаткой, и с помутненными хруста­ ликами, и с забеленными роговицами, и совсем незрячие. Операции. Вначале про­ стенькие, затем сложные, трудные. Год за годом... И вот, наконец, Сергей выдернут из тьмы. Перед ним засверкали краски. Победа!.. И крах!.. Все ее труды, все ее свя­ щенные помыслы, упрямство, воля — все, все рассыпалось, как карточный домик. Сгорело. «Что делать?» — заученно, безответно повторяет Аня. Очнулась она в палате, на койке. У нее в ногах сидит сестра. — Как я попала сюда? — недоуменно спросила Аня, с удивлением осматривая комнату. — С вами случился обморок, Анна Ивановна. Вряд ли удержали бы Аню, если бы она смогла встать на ноги. Тело было тяже­ лым, будто налитое свинцом. Не хватало сил подняться, идти куда-то. Аня крепко заснула. Спала долго, а когда открыла глаза, определила: «Утро...». Вернулась бодрость. Главврач привел невропатолога. — Бывает, что и врачу положен ремонт,— проговорил своим густым басом главврач. Женщина-невропатолог осмотрела больную: — Ничего. Дня три полежит и может оперировать. Не успела Аня восстановить в памяти подробности разговора с Николаем, как вошел Сергей, обеспокоенный, сумрачный. — Что с тобой, Анюта? — присаживаясь на койку, робко спросил он, уныло всмат­ риваясь в ее глаза. — Со мной ничего. Пустяки, Сережа.— Аня подобрала ноги, прислонилась к спин­ ке кровати.— А ты почему не спал? Сергей распрямил спину, выпятил вперед грудь, протестующе заявил: — Ничего .подобного! Я спал.— Но напускная игривость тут же слетела. От угол­ ков рта заметнее пролегли морщинки, лицо было серое, усталое.— Прости, Аннюта, это я виноват. Я уговорил Николая поехать к тебе. Сам не смог... Признаюсь, нанес удар тебе в спину. Виноват. Но я так больше не могу... Аня переложила подушку на колени мужа, легла. От Сергея пахло улицей и чем-то домашним. — Мне все ясно, Сережа. Я не учла твоего характера, твоей непоседливости, неумения жить впустую. Точнее, недооценила эту черту характера. Я считала, свет вос­ полнит любые утраты. Ошиблась...