Сибирские огни № 05 - 1979

плывет лицо Ани. Ведь оно где-то рядом, совсем близко. Он чувствует его всем своим существом. У Ани в пальцах оптический стерженек из оргстекла. Прозрачное зернышко. Зер­ нышко встает в металлическое обрамление каркаса, укрытого в роговице. Специальным . ключиком Аня ввинчивает его внутрь кольца и видит, как Сергей с упорством вгля­ дывается в нависшие над ним приборы. А он, действительно, подобно человеку, заново обретшему жизнь, удивляется краскам, свету. Больного отправили в палату, не забинтовав глаз. — Полежишь, отдохнешь часа три-четыре и можешь смотреть телевизор.— Сказано не в шутку, а всерьез. Правда, зрение возвращено лишь частично, и существующие таблицы опреде­ лить его не смогут — так оно мало. Но это уже не тысячные доли — сотки! При та­ ком остатке зрения можно ходить одному, различать лица людей, видеть цвета... Сергей стоял в палате. И это уже был не сон. То, что сейчас видел он, было слишком устойчивым, реальным, осязаемым. Он попробовал шагнуть и побоялся. Видны ноги, пол, и теперь к этому надо привыкать, теперь нет черной пропасти. Есть земля и он. Сергей все-таки шагает и не верит. Нога становится на пол, подчи­ няется зрению, расчету, контролю. Он видит стену и, не доверяя глазу, щупает ее. Стена. Снова осматривается — кровать, стол, окно, за окном — небо. Он протягивает к окну руки, шепчет: — Анюта... «Неужели вижу?..» — спрашивает он кого-то там, за стеклами окна. Хочется смеяться, как ребенку, переполненному радостью. Открылась дверь. Это он увидел, а не только услышал. Знакомое лицо. Память сохранила давний отпечаток: черные волосы, черные брови, белая кожа, а глаза ка­ рие, родные. — Анюта!..— вскрикнул Сергей, сделал шаг навстречу. Аня рванулась к нему, обхватила шею. — Узнал? — сквозь слезы вымолвила она. Г Л А В А Ч Е Т В Е Р Т А Я Давно, много лет назад, когда авария в шахте отняла у Сергея зрение, про­ снувшись утром в больнице, он со страхом дотронулся до повязки и еще с большим ужасом приподнял ее. «Ослеп...» Как это не видеть? Разомкни веки, распахни их шире и встречай свет. Но у него кругом абсолютный мрак. Сергей открывает глаза, еще надеясь на силу волшебства — «А может...» Но никаких «может» не происходит. Тогда Сергей опустил повязку. Она прикрыла глаза, и так стало легче. Повязка утешала. Темно — так это под повязкой. Сегодня, проснувшись, Сергей снова боится разомкнуть веки, боится миража. Он приказывает себе открыть глаза и не может. «Ну, ну!» — нетерпеливо подгоняет внутренний голос. Сергей замирает, и свет, ясный, трепетный, живой свет вливается в глаз. Сергей видит! — Вижу!— говорит он радостно себе. Закрывает глаза, снова — тьма. Открыл: комната — потолок, окна. И для того, чтобы разгадать эти предметы, ощупывать пальцами не надо. Смотри, они перед то­ бой. Оказывается, и черные пласты мрака можно взорвать. Есть такая взрывчатка — любовь! Сергей встал. Руки привычно тянулись к вещам, ощупывали их. Предстояло перестраиваться. Теперь он видит, надо отвыкать от привычек слепого. Он взял со стола брайлевскую книгу, раскрыл и начал медленно, как дошкольник, читать по точкам, припоминая, какая семейка точек обозначает ту или иную букву. Вскоре чте­ ние убыстрилось. Осязаемое представление письменных знаков слилось с видимыми, и глазу стало легко объединять буквы в слова, слова в предложения. Он зажмурился, положил на строчку указательный палец, и палец, обрадованный своей привычной работой, поспешно заскользил по бугоркам.