Сибирские огни № 04 - 1979

Переодевшись в робы, опять сидим курим, поеживаясь от сырости. На дальней действующей уже части подстанции бегают эксплуатацион­ ники и наладчики, оттуда к нам доносится густое жужжание трансфор­ маторов. Скоро и наша территория перейдет из разряда пусковых объек­ тов в действующие, а пока у нас тишина. — Полдевятого уже,— осуждающе качает рыжим чубчиком Пашка, и его конопушки собираются к переносице.—Может, смотаться звякнуть на фильтровальную, пускай подмогу пришлют, а? Или в «козла» сыгра­ ем — чего без дела сидеть? , И Пашка дергается с места — то ли звонить, то ли за коробкой до­ мино. Он невысок ростом, издалека — плотненький желтоголовый гриб- масленок, и шустрый, как мышь. — Сиди! — обрезает Пашкину нервозность рассудительный Сема Се­ менов.— Больно ты сдался начальству! Да и Бороду под монастырь... Кури покуда, день большой... — Ага, большой,— начинает скулить худенький и остроплечий Тюня. Щеголеватый, смазливый личиком, с длинными модными кудрями, Тюня сейчас «не смотрится» — слишком встревожены глаза.— За день это... вон сколько выговоров можно нахватать! Приедет кто-нибудь... Мы с Костей Гладковым молчим, удобно привалившись к верхней ступеньке крылечка. Длинный Костя меланхолично посвистывает, подняв колени к подбородку. Он похож сейчас на складной метр. Вообще в нем есть что-то инструментальное — сидит, как метр, стоит —длинноног, словно циркуль, блестит очками, как стереотруба. Нытье Тюни быстро ему надоедает, и он презрительно говорит: — Затрясся уже? Успеешь, наработаешься. Работа дураков любит. A, Cepera? При этих словах Костя толкает меня в бок и возвращает к дейст­ вительности. Пока не было другого занятия, я вспоминал соответствую­ щие обстановке стихи — есть у меня такой пунктик. «Захлебнулось поле и болото дождевой водою —дождались! Прозябаньем, бедностью, дремотой все объято’— впадины и высь!» А что? Как раз под настрое­ ние— и прозябание, и бедность какая-то... Словно поэт Рубцов тут с на­ ми сидел. Мне не хочется прямо излагать свое мнение по поводу работы, я с от­ вращением выдыхаю последний глоток дыма, гашу сигарету о ступеньку и говорю: — Кури, кури, детина, помрешь от никотина... Не успеваю я договорить, как в воротах 'показывается наш ЗИЛ. Все-таки Тюня насчет начальства чутьистый, как охотничья собака! Вскакивать и хвататься за кабель поздно. — Делай усталый вид! — цедит, не разжимая зубов, Сема Семенов. Мы сразу горбимся, руки повисают как плети, а перепуганный Тюня хва­ тает грязь и мажет щеку. И это наш чистюля! «Автоветеран», буксуя и переваливаясь, подползает к вагончику, и на нас обрушивается ругань бригадира Чуркина. Вообще-то, мы ему не подчиняемся, но каждый старожил монтажа считает своим долгом воспитывать салаг. Вот и Чуркин, не успев выскочить из кабины, выпя­ чивает в нашу сторону топорной работы лицо и хрипло горланит: — Эй, практиканты! Ремеслуха чертова! Скоко время? Расселись, так-перетак, а пахать будет дядя? Иде ваш Борода? Красавчик Тюня поднимает на бригадира ангельские глазки, соби­ раясь покаяться, но Костя сверху кладет руку на его вешалочное плечико и обижается: — Зачем же кричать? Борода к наладчикам пошел, за схемой! — А мы только перекурить сели. Во-он там уже нитку бросили,—’ добавляет Сема Семенов.