Сибирские огни № 04 - 1979

ее идеи и м етоды закалялись в этом жар­ ком горниле. Некоторые читатели склонны видеть в Чернышевском непримиримого ригорис­ та, причем ригоризм приравнивается к ре­ волюционности. М еж ду тем , мы сегодня ясно сознаем : революционный дем окра­ тизм Чернышевского и самый дух его д ея­ тельности глубоко отличен от ультралевац- кого политиканства типа «нечаевщины». Революционность Чернышевского — это стремление и умение во всяком деле ста­ вить превыше всего реальные интересы трудового народа. Не самоутверждаться по поводу горячих вопросов дня, а искать от­ вета в самой истории. Чернышевскому чужд синдром властолюбия. Он укрепил в рус­ ском демократическом сознании принцип соответствия целей и средств. Уж е нахо­ дясь в Сибири, он пишет: «Характер средств долж ен быть таков ж е, как и харак­ тер цели, только тогда средства могут вес­ ти к цели. Д урны е средства годятся только для дурной цели, а для хорошей годятся только хорошие». За спокойной рассудительностью этих строк стоит здравая способность даже в горчайшие минуты ощущ ать, где пролегает черта м еж ду подлинной и мнимой револю­ ционностью , м еж д у самоотверженной за­ ботой о народном благе и анархическим либо реакционным доктринерством. «Действительность выше мечты». Черны­ шевский принадлежал своему веку, разде­ лял его увлечения и понятия. Рационализм и позитивизм ученого, воспитанного на Ф ей ер б ахе и М илле, сопрягается у Черны­ шевского не только с колоссальной эруди­ цией, но и с живым чутьем действитель­ ности, ее «натуральных» зависимостей. И в публицистических, и в критических его статьях убежденность счастливо сосед­ ствует с неодносторонн эстью. Она сродни по д уху уникальной художнической неодно- сторонности Гоголя, хотя Чернышевскому пришлось защищ ать автора «Мертвых душ» как раз от упреков в односторонности. Позднее подобные упреки не однажды до ­ ставались на долю и самого защитника. При этом обычно смешивали односторон­ ность с четкой, активной политической по­ зицией. Позиция Чернышевского общеизвестна: освободить крестьян с зем лей. Но роль исторического лица определяется не тем, какую тенденцию он сам над собой про­ возглаш ает, а тем , как он проводит ее в реальной жизни. Вчитываемся ещ е раз в литературно­ критические страницы Чернышевского. В «Очерках» он не только разборчиво оце­ нивает разны х, непохожих литераторов, но и собирает по крупице золото обществен­ ной мы сли; не только воспроизводит и су­ дит литературную действительность, но и объясняет ее. Несогласный с Полевым, автор «Очер­ ков» уважительно воздает ему за честность и искренность. Под пером автора суета Ба­ рона Брамбеуса оборачивается не злой ка­ рикатурой, но сожалением о растрате не­ дюжинного таланта О . Сенковского. Едва ли не первым в русской публицистике Чернышевский пробует позаимствовать на время позицию оппонента, войти в его субъективную , «действительность», чтобы затем изнутри обнаружить ее недостовер­ ность, неполноту. Он выбирает путь, минуя крайности за­ пальчивого западничества и рьяного славя­ нофильства. Поборник народных интересов, Чернышевский и к народолюбцам-славяно- филам обращается сперва со спокойным резоном : «Очень много замечательного и прекрасного нашли мы в первой книге «Русской беседы »... Надобно желать толь­ ко, чтобы те люди, которые в славянофиль­ ской партии должны считаться истинными представителями просвещенных и достой­ ных сочувствия идей, были осторожны в выборе сподвижников и не принимали с распростертыми объятиями каждого, кто вопиет о русской народности и вредонос­ ности западной цивилизации. Пусть только они помнят, что прежде всего писатель должен быть человеком просвещенным и разумным и что никакие, ни ультраславя- нофильские ни ультразападнические мне­ ния не могут вознаграждать в писателе отсутствие этих качеств». Чернышевскому были симпатичны уст­ ремления тех славянофилов, которые ис­ кренно тревожились об улучшении народ­ ной жизни и о познании ее самобытных основ, выступали против крепостного пра­ ва, самодержавного произвола, застоя, кос­ ности. Общие философические идеи он проверяет на оселке коренных проблем со­ временности. Поэтому ему близок конкрет­ ный интерес к русской общине как живой форм е национального жизнеустройства. Живо реагирует Чернышевский на иска­ ния чужой «партии», покуда чувствует в ней одушевление невыдуманными проблемами и ж ажду истины. Как только славянофиль­ ство впадает в ортодоксию , в консерва­ ти з м — он выступает против. Его полемика с газетой «День» в 1861 го­ д у пронизана убийственной иронией: «Но, быть мож ет, не примет газета «День» за недостаток патриотизма в нас, если мы от­ важимся заметить ей, что и патриотизм должен не быть необузданным чувством, попирающим всякие расчеты политическо-г го благоразумия и забывающим даж е о са­ мых пользах родины». Роль этой полемики в становлении рус­ ского демократического сознания станет ещ е нагляднее, если мы сравним пафос автора статьи «Народная бестолковость» с пафосом «почвенника» Ф едо р а Д остоев­ ского: «Мы рады товарищ еству: но ведь товарищем вы не будете. Вы все-таки бу­ дете нас учить; см еяться над нашими ошиб­ ками; не признавать наших м ук и страда­ ний; осуждать их со всею жестокостью ис­ ступленного идеализма и... .и...» «Чутья действительности нет. И деализм одур яет, увлекает и — мертвит, и вы сами ясно не понимаете то, пониманием чего хвалитесь перед нами». Чутье к исторической и литературной действительности — сильнейшая сторона всей публицистики Чернышевского. Принят то называть его утопистом. Как мыслил он