Сибирские огни № 04 - 1979

ках гоголевского периода русской литера­ туры » посвятил ем у проницательные, испол­ ненные уважения, страницы. «Понятие о действительности совершен­ но новое»,— говорил Белинский в 1847 го ду. Традиции Белинского и натуральной школы сказались в творчестзе Чернышев­ ского сразу ж е, как только он заявил о се­ бе во всеуслышание со страниц «Совре­ менника». Здесь он напечатал анонимно «Авторецензию » на свою диссертацию , которая фактически развивала эстетику на­ туральной школы, эстетику «физиологиче­ ского» очерка нравов. Его отзывы о сочи­ нениях М . Авдеева, Евг. Тур и пьесе Н. О ст­ ровского «Бедность не порок» вызвали бурную полемику в ж урналистике. Ранние критические статьи Чернышевско­ го написаны по одном у принципу. Сперва он представляет читателям ту или иную беллетристическую новинку, дает пересказ .содерж ания. Постепенно нарастает ирони­ ческая интонация. Главная задача — дока­ зать несоответствие м еж д у писательской оценкой персонажей и их действительной сущ ностью . Вновь и вновь автор «Совре­ менника» находит причину неудачи в лож ­ ной идеализации быта — в данном случае помещичьего и старокупеческого. Наибо­ лее красноречиво критик высказался в от­ зыве об О стро вском : «Нельзя впадать в приторное прикрашивание того, что не мо­ ж ет и не должно быть прикрашиваемо». Идиллии, апоф ео зу противопоставлена прав­ да, то есть точное изображение действи­ тельности: «...в правде сила таланта, оши­ бочное направление губит самый сильный талант. Ложные по основной мысли произ­ ведения бывают слабы даж е и в чисто ху­ дож ественном отношении...» Казалось бы, все предельно ясно. Разве­ ян идеал добродетели, явленный в образе Любима Торцова: показано, что пьеса ли­ шена художественной целостности, ибо в ней ненатурально вы глядят народные пес­ ни и обычаи; откры та неуместность проло­ га и развязки... Но... все-таки О стровский — не Евг. Тур и не М . А вдеев, а классик русской драм а­ тургии. И пьеса его до селе идет на сцене и, как ни странно, живет в новейшей совре­ м енности... Как известно, отношения писателя и кри­ тика 'своеобразны. Критик, бывает, выносит приговор, который со временем тускнеет. Примеров сколько угодно. Белинский не заметил Тютчева. Писарев назвал Щ едрина действительным статским сатириком, а его разящ ую сатиру — цветами невинного юмо­ ра. Так, м ож ет, и Чернышевский поддался субъективному пристрастию? Вникнем в суть тогдашней ситуации. О т­ рицательная оценка, как свидетельствует В. Е. Евгеньев-Максимов, «била не только по автору комедии, но и по «молодой ре­ дакции «Москвитянина», в частности по Аполлону Григорьеву...» Итак, на статье сказалось полемическое увлечение. Оно бы и ладно, дискуссия — «вечный двигатель» общ ественного мнения, искренность же Чернышевского вне сомне­ ний. Но занимательно для нас ныне то, что применен к О стровском у не вкусовой, а объективный критерий — «в правде сила». Вы ходит наруж у, что «правда» не так лег-; ко определяется и не всеми одинаково признается, хотя все читают один текст, смотрят на одну сцену и пребывают в о д­ ной действительности. Ведь тот же А . Гри­ горьев увидел в комедии «правду новую», правду положительного идеала, столь не­ достающую ,' по его мнению , обличителям из натуральной школы. С другой стороны, сам Чернышевский выговаривает драм атургу не только за «фальш ь», «неправду», за несоответствие образа жизненному объекту, но и за «оши­ бочное направление», за «ложность основ­ ной мы сли». То есть за позицию, за выбор исходного отношения к действительности, за понятия. С ледовательно, критик, требующий прав­ доподобия, адекватности, натуральности, вместе с тем не мож ет ограничиться про­ стым сравнением реальности с худож ест­ венностью . Хотя цель рецензента — по за­ мы слу — и состоит в том , чтобы указать на совпадение или несовпадение картины с первоисточником; в критический приговор неизбежно включается идеологический эле­ мент. Связь идеи и образа с действитель­ ностью вы зревает по внутренним законам художественной деятельности (вот где вспо­ минается Гегель) и, увы, не поддается про­ стой эмпирической проверке. При попытке такой проверки в ход незамедлительно идут убеждения, понятия самого критика. Но в таком случае откуда известно, что критик знает жизнь лучше, объективнее писателя? Нужны веские доказательства, целая система понятий и приемов, чтобы воспроизвести, объяснить и «приговорить» ТРУД художника, навести мосты м еж ду про­ изведением , эстетическими запросами и ре­ альностью . Все не просто. В статье о поэзии Н. Щ ербины Черны­ шевский пишет: «Поэзия требует воплоще­ ния идеи в. событии, картине, нравственной ситуации, каком бы то ни было ф акте пси­ хической или общественной, материальной и нравственной жизни». Оставим в стороне вопрос о природе психических и нравственных фактов. З аду­ м аем ся о др угом . Ведь писатель предста­ вил действительность не в бесконечном разм ахе, а в единичном ф акте, хотя и пре­ тендующ ем на обобщ ение. Что способен критик противопоставить художнику в ка­ честве «действительности»? В какой ф орм е она дана ему самому? Очевидно, речь мо­ жет идти либо о ф акте социологическом, либо о житейском «так бывает», либо о мировоззрении в целом. Словом , апелля­ ция к действительности, к жизни отнюдь не упрощ ает критику его собственных забот. Чернышевский это понимал. Исследователи Чернышевского неодно­ кратно указывали на рост его взглядов. Наиболее общую линию этого развития определил В. И. Ленин: от просветительст­ ва к крестьянском у дем о кратизм у. Изуче­ ние трудов Чернышевского убеж дает: с каждым днем он раздвигал круг своего миросозерцания, дополнял прежние выво