Сибирские огни № 03 - 1979

Роман потребовал от автора широты взгляда, историзма, гражданственности. И выхваченный из жизни образ Парасковьи Удаловой оказался в романе не единствен­ ным, в ком воплощена мысль о . необходи­ мости обновления деревни. «В русских людях, как в природе, поро­ дившей их, нет ничего разящего глаз. В них все скромно. Н ужно присмотреться к не­ затейливым цветам нашим, уловить их скупой, затаенный запах, услышать над голо­ вой шорох сосновых ветвей, попить ломя­ щей зубы воды из горных ключей, посмот­ реть вешнюю синь после долгой зимы. Вот тогда ближе и понятней станет наш немно­ гословный, наш суровый и душеобильный человек! Русский человек!» Дальше у В. Астафьева сразу о Лидии Николаевне, потому как все сказанное о русском человеке прямо относилось и к ней. Заведующая молочной фермой Лидия Николаевна скромна, добра, «душеобильна». Всех-то она привечает, обо всех заботится. По одному отношению к престарелой Па- расковье м ож но понять, как близко к серд­ цу принимает она людские беды. И ферму пыталась сделать образцовой. Только вот и для нее, деловитой и умной, наступил пре­ дел, все равнодушней и равнодушней ста­ новилась она к колхозу. Когда м ужики по­ кидали деревню, жалела, что уехать вслед за ними не может,— вдова и детей четве­ ро. Свили гнездо себе в правлении всякие «липовые руководители», как Карасев и супруги Лтахины, потерявшие совесть, и колхоз разорился, оскудел, а жить таким труженикам , как Парасковья, Лидия Нико­ лаевна, пастух Осмолов, бригадир Букреев, стало невмоготу. / Инвалид войны Павел Степанович Букре­ ев с болью рассказывал: «Я вот был с де­ легацией передовиков в знаменитом кол­ хозе в Кировской области. Что сказать? Там почти коммунизм ... Однако я человек любопытный и по д ороге на станцию по­ просил завезти нас в другие колхозы. И что вы думаете? Я там увидел заколоченные избы, а с тех, что не заколочены, солома скоту скормлена... Земля одна и та же, а работают и живут по-разному. М ож но, зна­ чит, своими руками поднять колхоз. Ведь такие же люди это сделали, как и мы. Только хрзяин нужен. Чтобы каждый себя чувствовал хозяином ».' Эта мысль в конце 50-х и в начале 60-х годов привлекала многих и почиталась за безусловную истину. Казалось, придут в колхоз честные, знающие руководители, а крестьянин почувствует себя, наконец, хо­ зяином, так сразу в год-два любой колхоз воспрянет. Однако объективные законы экономического развития оказались более суровыми, и эти прогнозы не оправдались. Здесь справедливым было одно неумира­ ющее для любых времен положение: зд о­ ровый нравственный м и кр о - и м акр окл и­ мат абсолютно необходим в обществе для осуществления его малых и больших задач. Лидия Николаевна, ожившая после изме­ нений в колхозах по решениям партии, наи­ более полно, пожалуй, представляет в ром ан^ крестьянина, в котором проснулся хозяин земли, хозяин колхозного дела. Она оказалась настолько внутренне со д е рж а ­ тельной, обаятельной, что «затмила» глав­ ную героиню — м олодого агронома Тасю Голубеву. Не случайно именно ей принад­ лежат в романе ключевые слова: «Отныне невиновных в колхозных убытках не будет. Хватит, похозяйничали... пора за все рас­ плачиваться». Это и авторская позиция. Ее категоричность и непреклонность отве­ чала настроению и требованиям всего на­ рода, роман бил по вполне определенной и ясной цели. А образы Букреева, Осмолова, Удаловой в сопряжении с Лидией Никола­ евной создавали живое представление о замечательных людях нашего времени. Недовольство романом объяснимо. Если бытовая обстановка, сельские пейзажи, драматизм таких сцен, как поездка за се­ ном на тракторе зимой, .производят впе­ чатление, то образы отрицательных ге р о ­ е в— Карасева, Птахина, Стрелягова, Клары Птахиной — схематичны, однозначны, яв­ ляются лишь объектом обличения, а н е х у ­ дожественного исследования. Колебания Птахина носят внешний, заданный харак­ тер... Говоря рецензентским язы ком , есть в романе и другие недостатки. Н о .не в них суть. Наступили пятидесятые годы. Наступило время выбора. И В. Астафьев его сделал. На всю жизнь. Наиболее показательным свидетельством этого личного события и стал роман «Тают снега». Автор недоволен им, потому что быстро «перерос» его, бы­ стро понял, что в -нем он был недостаточ­ но решителен и глубок в оценке событий. Роман убедил его, что искать себя он дол­ жен на других путях. Лучшие очерки, рассказы и, конечно же, роман «Тают снега» определяли позицию В. Астафьева и подготавливали того писа­ теля, какого мы теперь знаем. Без опыта работы над крупны м произведением , по­ священным важным , исторически значи­ тельным проблемам, не смогли бы появить­ ся почти одновременно три повести — «Перевал», «Стародуб», «Звездопад», воз­ вестившие о рождении нового» Виктора Астафьева. и