Сибирские огни № 03 - 1979

ее последнее м гновение жалостью, уча­ стием, человеческим теплом. «Ей хотелось к людям», и человек, рискуя собой, принес ей последний дар дружбы ». Это само по себе прекрасно, и верное толкование рассказа завершается многозначительным обобщ ением : «И тот, кто поймет, что дви­ гало явно «неразумным» поведением Ва- нягина (А. М акаров анализирует оконча­ тельный вариант рассказа, идея кото р о го не меняется), м но го е поймет в характе­ ре астафьевских героев» *. Иначе сказать, будущих героев рассказов и повестей В. Астафьева. А ведь в этих первых расска­ зах характеры только намечались. Но, ока­ зывается, и в своем первоначальном виде они были и оригинальны, и проникнуты глубокой верой в человека. Такая жизненная позиция начинающего писателя помогла ему искренно рассказы­ вать о передовиках производства, о людях, добившихся на своем месте — учителя или врача — заметных результатов. Правда, пи­ сались эти очерки нередко по газетному шаблону — встреча с героем , его биогра­ фия и славные дела как пример для под­ ражания. Но чувствовалось, что за этим, еще «непереваренным» материалом стоит жизнь, постигаемая не умозрительно, а че­ рез человеческие судьбы и реальные со­ бытия. В специальных статьях о недостатках или достижениях какого-нибудь предприя­ тия гор о д а и области В. Астафьев поддер­ живал, обобщал их опыт со знанием дела и с энергией заинтересованного че­ ловека. А в о черке «Идет весна» (1954) писалось о тех ж е бедах в нашем сельском хозяйстве, какие лишь недавно стали пред­ метом обсуждения в центральной печати, и в этом своем качестве «Идет весна» примы ­ кает к нашумевшим тогда очеркам В. Овеч­ кина. Автор хотел разобраться в причинах отставания колхоза «15 лет О ктября», где колхозники из года в г о д — с 1951 по 1953-й — получают на трудодень все мень­ ше и меньше хлеба, денег, сена. Но объяс­ нял все нерадивостью, косностью и за- ■знайством непосредственных . руководите­ лей. Стоит-де их заменить настоящими, д умающ ими передовиками-колхозвиками, как, например, фронтовик Латышев, так сразу все изменится и преобразится. В ж и­ вописной силе о черк явно уступал в те же дни появившимся очеркам В. Тендрякова и С. Залыгина. Характер #П. С. Латышева не раскрывался, как, допустим, Башлаков и Пислегин у С. Залыгина в очерке «Весной 1954 года», а описывался по его положи­ тельным признакам — фронтовик, инвалид, сначала на своем ого р о д е трудится, потом колхозу помогает освоить 24 гектара ово­ щей... Конфликтная ситуация, возникшая в первой части очерка, вдруг исчезла и тем самым обескровила образ П. С. Латышева, уменьшила силу его воздействия на чита­ теля. Однако активное освоение актуальной, «взрывчатой» темы обогащало писателя,1 1 А. М а к а р о в . Во глубине России. М. «Современник». 1973, с. 296. подготавливало его к более зрелым очер­ кам и рассказам, к ром ану. В эти годы В. Астафьев пишет и публи­ кует о черк «Смысл жизни», рассказ «Схват­ ка» («Наследство»), статью «Д умы о лесе». В очерке «Смысл жизни» рассказывается о судьбе двадцатилетнего парня, ко то р ом у при корчевке оторвало кисти р ук. Это очерк о силе духа, о верности в любви, о ¡подлинном ж изнелю бии и трудолю бии, о гуманизме. З аконом ерно, что он потом превращен в поэтический, типично астафь­ евский рассказ «Руки жены». В «Схватке» дед Лукаша, усыновивший племянника, ж аж д ет передать ем у свою любовь к тайге, к природе, к охоте как источнику жизни. С течением времени ему удается из хилого, забитого мачехой, маль­ чишки воспитать настоящего следопыта и Охотника. После первой схватки Ф е д ьки с медведем дед Лукаша дарит ему свое руж ье с памятной надписью — «Лучшему охотнику...» Мальчик, таким образом , полу­ чает ценнейшее наследство— н е только материальное, а п реж д е всего духовное: богатство и щедрость души старого таеж ­ ника, его опыт и знания. Цельность харак­ тера деда Лукаши передана краскам и сд ер ­ жанными, суровыми, без намека на патети­ ку, коей грешил автор в некоторы х своих ранних очерках. «Схватка» под названием «Наследство» входит и в позднейш ие сбо р ­ ники рассказов писателя. Статья «Думы о лесе», хотя и написана более двух десятков лет назад, злободнев­ на и сегодня. Не по ко нкр е тны м фактам, а по проблеме. Она вся в защиту леса, про­ тив бездумного лесоистребления. Приведу только один абзац из нее: «Я вижу ухмылку на лицах, читающих эту статью,— больших и малых начальников, коим вверена судьба ур ал ьского леса. «Этим, мол, писакам только волю дай, они уж изобразят, не пожалею т красок». Но я уверен, что любые, даже самые темные краски бледны по сравнению с той дейст­ вительностью, с тем варварством, которое свило гнездо в наших лесах». Что-то с тех пор изменилось, улучшилось несомненно, но русский лес, наш зеленый друг, увы, и поныне нуждается в защите. Три разных по ж анру произведения. И каж дое по-своему примечательно, в ка ж ­ дом видны и талант и душа их автора, и он совсем не «махнул рукой», ка к писалось, на ранние свои работы. Они у него или отра­ ботали свое, как очерк «Смысл жизни», пе­ решедший в д ругое качество, или продол ­ жают работать, как рассказ «Наследство». Естественно, в период ученичества появля­ лись и художественно незрелые произвед е­ ния. Но они всегда были гражданственны и целенаправленны. «Подснежники» («Сон- трава», 1953) — гневный рассказ о бр а ко нь­ ере. «Cepera» («Коршун», 1956) — о клевет­ нике, жажд ущ ем выбиться в «интеллигент­ ные люди», приобрести тепленькое местеч­ ко,. «Глухая просека» (1956) — рассказ о хорошем потомственном рабочем -лесорубе, но эгоисте во всем — и в труде, и в любви. 1952 год ом помечен лишь один рассказ «Жил на свете Толька» (впервые опублм ко-