Сибирские огни № 03 - 1979

Человек, его окликнувший, кивком указал на завкомовскую «Волгу», стоявшую у проходной. На переднем сиденье восседал Елисеев. — А знаешь ли, Виктор Петрович! — засокрушался Елисеев прежде всего.— Да ведь я еще разок там был, на дому, и снова, неладны они будь, туфельки-то оставил. Позабыл! Каково? — И словно пригласил совме­ стно подивиться этому факту.— Ну, что ты будешь делать, а? — Закурил и больше за всю дорогу не заговорил ни разу, так что Миронов на время оказался предоставленным самому себе... Ольга Ивановна днем еще договорилась с Елисеевым оставить Ива­ на Андреевича на дому для прощания. Да, Елисеев за день поработал крепенько: все на квартире успели сделать честь по чести, пока он, Миронов, хлопотал о похоронах на за­ воде, договаривался с Дворцом культуры, куда для панихиды решено было ставить гроб с телом покойного. Квартира теперь вовсе не казалась одинокой, как днем: множество появилось в ней разных добровольных помощниц и просто, конечно, жильцов дома, воротившихся уже к этому часу со своих работ. Незаметно подошло время уезжать по домам в завкомовской «Вол­ ге», все это время их с Елисеевым терпеливо дожидавшейся на улице. Уже на выходе из квартиры Миронов задержался: столкнулся с двумя мальчишками. Сняв шапки с мокрых голов, упревшие от хоккея маль­ чишки растерянно остановились перед ним с обломками клюшек в руках. — Вы куда? Зачем? — спросил Миронов. — Дядя Ваня говорил, что когда... ну, потом птиц нам отдаст! — произнес сперва больший ростом. Тот, что был пониже, ткнул его локтем, и больший поправился:—Мне и вот — Кольке... — Идите... идите, мальчики, на улицу,— Миронов выпроводил их в подъезд.— За птичками после придете... Во дворе присел он на лавочку, ожидая, пока, наконец, и Елисеев на волю выйдет. Да закурил и задумался. Темное, позднее небо нависало над городом тихо и тяжело, вот-вот, казалось, готовое обрушиться всею снежной своею тяжестью, но пока все никак не обрушивалось. Горели фонари, и штакетник, ограждавший детскую площадку с лесенками, качелями, беседкой, и борта самодель­ ного хоккейного корта, и голые ветви деревьев, и прутья акаций — все это мерцало сейчас от электрического света, точно бы сделанное из од­ них льда и снега. Все это выглядело не настоящим, а сказочным, и вкруг всей этой зимней сказочности старые дома городской окраины наполови­ ну уже отсверкивали чернотою спящих окон. И почудилось ему, будто он, Миронов, очутился в этот момент единственным человеком, наблю­ дающим всю эту торжественную сказочность зимнего окраинного двора, которая исчезает перед рассветом, спугиваемая скрежетом дворницкого скребка по обледенелому тротуару... Да, тихо было, как-то космически, что ли, тихо. И вдруг пришло странное ощущение, будто в этой безбреж­ ной, всепоглощающей тишине начинает он различать отдельные сокро­ венные звуки, что слышит он будто бы даже, как устраиваются спать лю­ ди в каждом из множества домов вокруг, в тысячах домов всего огромного города; слышит беспрестанный гул заводов, окруживших дворцы, пло­ щади и проспекты, и гудки локомотивов на подъездных путях; слышит сонное бормотание детей, хрипы и стоны стариков, взволнованное дыха­ ние и прерывистые шепоты мужчин и женщин... И явилась следом тревожная мысль, что у него у самого, наверное, все-таки непутем как-то идет жизнь, что жить как-то иначе нужно. Отве­ та, однако, скорого и однозначного, на этот смутный вопрос — ажак же надо-то? — не было. Да и не могло быть, в сущности. И оттого одно только это унылое и размеренное, как механический ход часов, «как...