Сибирские огни № 02 - 1979

Но не только семья Ивашевых так тяжело йережила арест Василия Петровича. Была еще одна тонкая и ранимая душа, для которой все, что произошло с Ивашевым, было невосполнимой потерей и... рожде­ нием надежды. Воистину: «Любовь и дружество до нас дойдут сквозь мрачные затворы». Это была Камилла Ле-Дантю. Письмо Марии Петровны Ле-Дантю к подруге, госпоже де-Санси, гувернантке младших детей Ивашевых. 30 марта 1828 года. Письмо это написано вскоре после отъезда в Петербург матери Ивашева, отправив­ шейся вслед за мужем хлопотать об облегчении участи сына. «Я бы написала Вам, драгоценный друг, сейчас же после отъезда генеральши в Петербург/1 если бы до сегодняшнего дня я не дрожала за жизнь Камиллы; теперь она еще на краю могилы, и я предчувствую, что смогу спасти ее жизнь, лишь согласившись на разлуку с ней. Ее тайну я узнала лишь после отъезда генеральши. Эта несчастная молодая девушка любит Базиля, ему принадлежали ее первые грезы, бессознательно для нее самой, но тогда его положение, его богатство не допускало даже мысли о том, чтобы когда-либо стать его женой; а чув­ ство ее лишь служило ей мерилом для сравнения, почему она и отказы­ валась от представлявшихся ей партий. К несчастью, она оказалась в Петербурге 14 декабря, следила за всеми событиями и, думая, что ею руководит лишь жалость, позволила себе увлечься страстью, о которой я, наконец, узнала. Со времени возвращения из Петербурга она побледне­ ла, стала грустной, замкнутой и меланхоличной и не хотела ничего от­ вечать спрашивающей ее неоднократно Луизе. Во время своей болезни два года тому назад, казалось, она боролась между нежностью к нам и желанием прекратить жизнь, сулившую ей лишь горе. Ее здоровая натура и наши заботы победили. С тех пор она прозябала. Прибытие интересовавшей ее семьи, единственного предмета ее дум, вид его порт­ рета так подействовали на нее, что она опять занемогла. Болезнь нача­ лась нервной лихорадкой и бессонницей. Она призналась мне, что бралась за Евангелие, чтобы прогнать всегда стоявший перед ее глаза­ ми образ, но не могла читать, так как первым слогом стояло его имя. Я была у нее, и она сказала, покрывая поцелуями мои руки: «Дорогая ма­ ма, одна француженка поехала за товарищем несчастного Базиля, позволили бы вы мне поехать разделить участь того, кого я давно дума­ ла, что люблю лишь, как брата, и которому, не сделай его обстоятельст­ ва таким несчастным, принадлежала бы лишь часть моей симпатии? Скажите, дорогая мама, согласились ли бы Вы расстаться с дочерью, если бы это могло облегчить участь Базиля?» (накануне она открылась Луизе, которая мне это передала).— «Дорогой дружок, сказала я,— если бы я знала, что верну тебе здоровье, покой, что доставлю хоть не­ много счастья двум существам, столь этого достойным, я бы не поколе­ балась, но, дорогая Камилла, тот, кого ты любишь, не знает об этом, ты думаешь о нем, а он не желает твоего присутствия, несли бы даже его тронуло твое предложение, он по своей деликатности отказался бы связать свою судьбу с твоей. Зачем ты так долго скрывала все ог 'меня?» _ «Благоразумие подсказывает Вам то же, что и мне, и это меня удерживало. Я, впрочем, сумею победить свое нелепое желание, не бу­ дем более говорить о нем, но я откажу протеже г-на Шишкова, я не могу выйти замуж», (г. Шишков сватал ее за одного молодого человека, имевшего 100 душ крестьян и служившего где-то.— М. С.). После ее признания я с ней больше о'б этом не говорила, тем более, что болезнь ее приняла такой опасный поворот, что без старании г-на Мандилени (пользовавшийся доброй репутацией в обществе врач.