Сибирские огни № 02 - 1979

Снег уже сошел; погода стояла ясная; конвой проводил меня,— глаз моих не завязали платком (впервые — когда водили его на допро­ сы— платок снимали лишь в кабинете, где допрашивали,—гпредосто­ рожность сия была предпринята по многим причинам, и главная из них — чтобы чиновники и писаря в комнатах, через которые проводили «государственного преступника», не узнали его.— М. С.) ...Недалеко от ворот стоял небольшой унтер-офицерский караул. Можно себе пред­ ставить, как я обрадовался, когда увидел там моих стрелков; они поспешно собирались на платформу, дружно и громко ответили на мое приветствие, как бывало прежде в строю... На обратном пути заметил я возле караула стоявшего слугу моего Михаила, который странными движениями лица, рук и ног выражал свою радость и свою предан­ ность.— «Здорова ди Анна Васильевна?» — «Слава богу, они сейчас были здесь в церкви и идут назад по аллее», Я прибавил шагу и уви­ дел, как она, покрытая зеленым вуалем, шла тихими шагами на рас­ стоянии двухсот сажен от меня; хотел к ней броситься, но ее положе­ ние при последних месяцах беременности и ответственность моего конвоя удержали меня; рукою посылал ей поцелуи, и пошел в свой ка­ земат». Через неделю после приговора Розен узнал, что жена его извещена об участи, его постигшей, а 25 июля она приехала в крепость с сыном. «Не умею выразить чувств моих при этом свидании: моя Аппе1е хотя и в слезах, но крепкая упованием, спрашивала о времени и месте нашего соединения. Сын мой шестинедельный лежал на диване и, как будто желая утешить нас, улыбался то губами, то голубыми глазка­ ми.... Я упрашивал жену не думать о скором следовании за мною, что­ бы она выждала время, когда сын мой укрепится и будет на ногах, когда извещу о новом пребывании моем; она безмолвно благословила меня образом, к нему заклеены были тысяча рублей, а потому я не принял его: тогда были деньги бесполезны. Я просил только заказать для меня плащ из серого сукна, подбитый тонкою клеенкою; одежда эта очень мне пригодилась после в дождь и холод. Еще просил я на­ вещать вдову и дочь Рылеева. Назначенный час свидания прошел, мы расстались в полной надежде на свидание, где и когда бы ни было... Поспешными шагами воротился в мой каземат, воздух был горький от дыму повсеместно горевших лесов; солнце имело вид раскаленного железного круга». Четыре года добивалась Анна Васильевна разрешения выехать в Сибирь. Ей не запрещали этого, но ставили условие: сына в ссылку не брать. Для молодой матери это означало не только разлуку с мла­ денцем, но и непредвиденное затруднение: кто же согласится взять ре­ бенка на воспитание, да еще на весьма неясный срок. Здоровье Анны Васильевны расстроилось— разлука, отсутствие сведений о муже по долгим месяцам, хождения с просьбами, сопротивление старшего бра- та — он был категорически против ее отъезда в Сибирь, отказ богатой тетки — А. А. Сомборской — оставить у себя мальчика,— все это день за днем вливало в сердце непокой, силы ее слабели, безнадежность сложившегося заколдованного круга повергла ее в полное уныние. Наконец, она обратилась к Бенкендорфу. Анна Васильевна напомнила ему обещание, данное Дибичем жене декабриста Якушкина,— отпра­ вить ее в Читу с детьми. Бенкендорф ответил ей, что Дибич поступил опрометчиво, что и самой Якушкиной ехать в Сибирь не придется — ей один ра'з дозволили, но она нарушила сроки/ пусть пеняет на себя. Вышла она из кабинета Бенкендорфа с тяжелой головной болью, шу­ мело в ушах, перед глазами плыли круги, недуг этот продолжался у