Сибирские огни № 02 - 1979

И тех безумцев. Разносивших смерть, И тех героев. Смертью смерть поправших. В поэме мы не найдем прямых обвинений человеконенавистнической идеологии — суд памяти вершится не столько над прошлым, сколько над настоящим. Перед ним не идеология, не армия— те уже окончатель­ но осуждены историей. Перед судом па­ мяти — простой человек, конкретный Курт, Ганс, Хорст. Он подсуден, потому что остался в живых в этой колоссальной бой­ не, и теперь ему, как представителю всех живущих, держать ответ перед сонмищем павших, от которых осталась лишь общая память истории: Вы думаете, павшие молчат? Конечно, да — вы скажете. Неверно! Они кричат, Пока еще стучат Сердца живых И осязают нервы. Они кричат не где-нибудь, А в нас. За нас кричат. Особенно ночами, Когда стоит бессонница у глаз И прошлое толпится за плечами Они остались в прошлом, будущее будет твориться без них. Они свершили все, что могли. Теперь дело живых — осознать тра­ гический урок истории, из мечты и труда создавать такое завтра, где не были бы об­ мануты надежды и замыслы тех, кто пал за правое дело. Суть идейного конфликта поэмы «Суд памяти» — ответственность тех, кто остался жить, перед теми, кто положил жизнь за будущее всех людей. Сейчас, когда уже больше трех десяти­ летий над нами мирное небо, нужно сде­ лать некое интеллектуальное усилие, чтобы вникнуть в самую простую, самую главную трагедию войны: убивают людей. Подумай­ те о себе, о своих близких, взгляните в ок­ но на прохожих. И ваше и их существова­ ние, оказывается, мешает кому-то безжало­ стному и могучему. Он насылает смерть. И человеку остается одно — взяться за оружие, уничтожить врага, прежде чем он уничтожит тебя, твоих близких, все, что дорого тебе в жизни. Так думали миллионы, которых клич Родины вывел на огневой рубеж. Скольких из них не досчитались среди живых! Полнее всего это нравственное осмысле­ ние трагедии и подвига народного сказа­ лось в поэзии Александра Твардовского. Но и десятки других наших поэтов отдали дань этой теме, одной из самых значитель­ ных в поэзии двадцатого столетия. Исполь­ зуя творческий опыт своих сотоварищей, по-своему разработал эту тему и Егор Исаев. Русский человек зла подолгу не дер­ жит— это известно издавна. На втором де­ сятилетии после величайшей в истории бойни русский поэт всматривается в судь­ бы своих недавних недругов, простых лю­ дей Германии, проникается их заботами и тревогами. У нас и у них есть одна общая цель,— говорит поэт. Цель эта, выверенная скорбным опытом поколений,— объедине­ ние всех людей доброй воли против сил зла. Об этом писал еще в прошлом веке, закрепляя нравственные итоги Отечествен­ ной войны 1812 года, Лев Толстой. Теперь снова пришла пора сказать об этом на весь мир. От науки ненависти — к науке сотруд­ ничества, «не о себе — о мире беспоко­ ясь». Потому что едина на всех тревога и забота — забота о мире. Отполыхал пожар войны, но тлеют не затоптанные огоньки реванша — Они горят — запальные — Во мгле Преступного, как подлость, Равнодушия,— и нужны усилия всех людей, чтобы загасить их навсегда. Если ранее советская поэзия была обра­ щена к нашему народу, то теперь ее при­ зывы разносятся по всей земле. Чтобы взять на себя ответственность перед буду­ щим земли, каждый должен пройти через горнило своей совести, через суд своей памяти, осознать степень своего участия в событиях прошлого, оценить свершенное, очиститься от исторической вины, отречься от самоуспокоенного нейтралитета — к та­ кому итогу подводит нас автор. Двоим из бывших врагов готов он про­ тянуть дружескую руку. С третьим еще не пришла пора брататься. Ибо Герман Хорст, центральный персонаж поэмы, видит лишь сиюминутные заботы и выгоды, отгородил­ ся от тревог большого мира. Он не верит памяти ■— тому, ...что было Во сне И там — в огне, в дыму, В крови — И там осталось. Прошлое не существует для него — а значит, он не существует для будущего. Да и в настоящем времени он отъединен от общей жизни — и от людей, и от при­ роды. Отъединенность эта подчеркнута уже в первых строках поэмы: Он шел в засеянный простор, В зарейнские поля. Вокруг него во весь напор Работала земля. Надо понять значение образа Земли в творчестве Исаева (особенно сказавшееся во второй его поэме), чтобы уже в этих строках расслышать обвинительный приго­ вор. Вокруг него — но не с ним. И не по­ тому, что этот человек — Герман Хорст — остался без работы. Не с ним, потому что «работала земля» мирную свою работу — давала жизнь зерну, а дело, которым чуть ли не всю жизнь занимался Хорст, было противоположно направленным. Он сеял смерть — и тогда, когда работал на ору­ жейном заводе, изготовляя пули, и тогда, когда, сросшись со своим автоматом, и сам как автомат, шел по приказу из страны в страну, из боя в бой —