Сибирские огни № 02 - 1979

переходя в разряд обретений нашей куль­ туры. Поэма «Суд памяти» одна из значитель­ нейших поэм послевоенной поры. О чем повествуется в ней? О том, как некий без­ работный из ФРГ находит способ поддер­ живать свое существование, продавая сви­ нец, который он выплавляет из пуль, подо­ бранных на старом стрельбище. Процесс этот наглядно изображен на иллюстрациях Д. Бисти. Пули плавятся, оплывают каплями. А капли, падая, превращаются в монеты. Прямо-таки алхимиком стал главный персо­ наж поэмы Герман Хорст — делает золото из свинца! Не будь «Суд памяти» свершив­ шимся фактом литературы, кто мог бы сказать, что на этой коллизии можно создать поэму?.. Рассказ в манере Генриха Бёлля? Пожалуй. Газетный фельетон антимилита­ ристской направленности? Да, и фельетон из этого тоже бы получился. Но поэма?.. Трудно вчуже представить тот огонь вдох­ новения, который смог бы переплавить этот газетный факт в поэтические строки. А зная, что был он переплавлен, приходишь к мысли о необходимости случайности, о значении сопротивления материала во вся­ ком серьезном произведении искусства. Если материал чересчур подходящий, слиш­ ком легко поддается обработке, то изделие долго не проживет. С детства мы знаем, что проще всего строить из песка. Е. Исаеву пришлось, чтобы включить этот мелкий фактишко в жизнь большой литера­ туры, сделать воистину титаническое уси­ лие. Он будто продел кольца в землю и небо и могучим рывком соединил их на миг — совместил силой поэтического слова замкнутый аккуратный мирок повседневно­ го быта и огромный мир всеобщего косми­ ческого бытия. Сопоставление камерного и глобального планов и дает жизнь поэме «Суд памяти». Главные средства поэта — обыгрывание многослойной символики, создание системы контрастных, взаимоотталкивающихся обра­ зов, публицистический накал взволнованной речи. На наших глазах сюжет поэмы стре­ мительно разворачивается от подробного, чуть ли не технологического описания про­ цесса сбора и переплавки стреляных пуль к космическим масштабам. В поэме образуется три плана: первый — как бы микроскопический — подробное описание усилий Германа Хорста. Ему про­ тивостоит макромир — образ нашей голу­ бой планеты, Земли — Единая! С пятью материками , И с выводками разных островов, Спеленатая мягко облаками, Овеянная тысячью ветров. Летит земля. И между миром желаньиц и интересиков и миром Вселенной расположен третий план поэмы — исследование трех челове­ ческих судеб, путей трех главных персона­ жей (непозволительно назвать их героями поэмы), бывших солдат гитлеровского вер­ махта. Новаторство Егора Исаева в том, что в этой поэме мир человеческих характеров, исстари бывший главным в литературе, оказывается пронизанным влиянием двух других равнозначных ему миров — малого, так сказать, денежно-вещевого мира и большого, вселенского. Сейчас — по сравнению с моментом пуб­ ликации — нам стал виднее космизм поэмы «Суд памяти». Образ летящей над землей зари, образ нашей планеты, мчащейся в беспредельном пространстве, образ холод­ ного чистого звездного сияния, весь небы­ валый космический размах поэмы — под стать нашему ракетному веку. Недаром пи­ салась она в годы первых космических по­ бед нашей страны. Но наряду с гордостью за эти свершения в поэме «Суд памяти»: читается тревога за единую судьбу нашего общего космического дома. Все, что про­ исходит с нами, происходит на одной пла­ нете, освещено одним и тем же сиянием космических светил. Кроме этой, сугубо обобщенной связи, есть и другая, конкрет­ ная. Это столкновение судеб трех немец­ ких солдат и советских людей, сведение их в одной всеобщей проблеме — борьбе за мир. Отсюда — ораторское «я» в финале, публицистический пафос. Видимо, «Суд памяти» — одно из самых значительных произведений, где подняты проблемы глобальные — самого слова этого еще не существовало в пору написания поэмы. Когда Е. Исаев пишет о нашей планете: Великая! Она летит во мгле, Ракетной скоростью До глобуса уменьшена. Жилая вся — мы вспоминаем, что ракеты бывают раз­ ные — и те, которые несут жизнь на про­ сторы вселенной, и другие, грозно-молча­ ливые, готовые мгновенно разнести смерть во все концы нашего обжитого мира. На­ чиненные энергией уничтожения, они сей­ час ждут своего часа, как много лет назад ждали своего часа пули, отлитые на заводах гитлеровской Германии. Те — дождались... Как же получилось, что человек, столь могущественный, столь гордо вознесенный над вскормившей его планетой, обратил свои силы на уничтожение себе подобных? Как случилось, что в какой-то миг исчезли люди, личности, а появились «человеко- единицы», сплотились в «чистокровные пол­ ки» и выпустили на волю смертельный огонь — И шли... И шли... И размножали зло, Переступая хрупы и окопы, — И громыхало^ стрельбище, Росло Во все концы контуженной Европы. Не это ли величайшая загадка нашего столетия? Егор Исаев, разумеется, не дает ответа, но заставляет нас еще раз заду­ маться и ужаснуться, представить на суд совести, суд разума