Сибирские огни № 01 - 1979

ние казака аз местной команды, а главное, не лишили дворянского зва­ ния. Человек, наделенный гипертрофированным самомнением, стропти­ вым и мнительным характером, он вскоре испортил отношения с мирны­ ми горожанами Березова до такой степени, что его именем стали пугать непослушных детей. Декабристы сперва старались уладить дело, вступа­ лись за странного князя, но Друцкий-Горский именно их считал главны­ ми виновниками своих бед, и вскоре маленький кружок стал для него закрыт: при нем уже не вели откровенных бесед, более того, декабристы стали его избегать. А это, в свою очередь, еще более распаляло вообра­ жение князя. Особенно он невзлюбил Ентальцева. Чем большим авторитетом Анд­ рей Васильевич пользовался у березовцев, тем сильнее ненавидел его Друцкий-Горский. Именно с него начались все последующие беды семьи. В 1829 году Фохт уехал в Курган, в 1830-м Ентальцевых перевели в Ялуторовск, в 1831-м Друцкий-Горский поселен в Таре. В том же году полетел его первый донос начальству. «Сколь ни дерзки поступки Фохта и Черкасова, но они ничто про­ тив озлобления Ентальцева — это непримиримый враг правительства и законного порядка, принимающий на себя личину, чтобы вкрасться в доверие каждого человека, и, опутав его ложными системами, совра­ щает на образ своих мыслей, вредный законному порядку и общему спокойствию. Для этой цели он входит в разные связи: дает взаймы, угощает у себя обедами, вечеринками, ужинами, поит, и, напоивши, со всей дерзостью ложными доводами чернит правительство, чтобы возбу­ дить в слушателях питаемую им ненависть и злобу, в чем ему ревностно содействует березовский протопоп Вергунов, а иногда и исправник Ле­ бедев, желающие блеснуть ученостью и показать сведения свои в по­ литике и государственном правлении...» Сперва купили небольшой домик у мещанина Минаева, а в 1833 году решили обосновываться в Ялуторовске попрочнее и приобрели у коллежского советника Шеншина «за 1300 рублей ассигнациями» дом более «поместительный». Круг декабристов — Якушкин, Пущин, Обо­ ленский — складывался постепенно, по мере выхода декабристов на поселение, и с прибытием каждого из них снова и снова оживала душа Александры Васильевны — было хоть с кем перемолвиться словечком. «Это была живая, умная, весьма начитанная женщина, как видно, много потрудившаяся над своим образованием,— пишет Августа Созо- нович,— и женщина самостоятельного характера, иногда довольно рез­ кая в обращении и речах... Манерами и уменьем просто и со вкусом одеваться она долго считалась образцом в ялуторовском женском обще­ стве: молодые девушки пользовались ее особенным расположением и добрыми советами. Многие находили, что меня воспитывали мальчиком; поэтому Алек­ сандра Васильевна не упускала случая замечать мне, что с успехами в науках не следует терять прелесть женственности. С лучшими женскими достоинствами она соединяла слабость, свойственную многим хорошеньким женщинам, производившим в свое время впечатление на мужчин: Александра Васильевна, попав на свой пунктик, теряла самообладание, сбивалась с толку и часто ставила себя в смешное положение, не мирясь с действительностью, что красота и молодость исчезают с годами, хотя, сравнительно с другими женщина­ ми, она пользовалась счастливою страстью, сохраняя физическую и умственную бодрость и свежесть». В год переезда Ентальцевых в Ялуторовск Александре Васильевне исполнилось сорок лет.