Сибирские огни № 01 - 1979

Так получилось, что многие из сосланных на Кавказ уже к 1842 го­ ду были произведены в первый офицерский чин, стали прапорщиками, и хотя Зто было далеко от их прежних званий, но все же было знаком на­ дежды. Присвоение звания Нарышкину по какой-то причине откладыва­ лось, и это было поводом для беспокойства не только супругов, но и их родных и друзей. Лорер переписывает и посылает Нарышкину 29 февраля 1843 года письмо своей племянницы А. О. Смирновой-Россет: «Любезный дядюшка, вы можете себе представить, с каким радост­ ным удовольствием мы узнали о производстве вашем в офицеры;’ но после первой радости, вспомнила о вашем друге почтенном М. М., спут­ нике общего вашего несчастья, который остался в том же чине, и подума­ ла, что и вам верно больно будет, что милость Государя не простиралась и на него.— Добрейшая графиня Коновницына очень опечалена этой мыслию, и была в недоумении; она даже думала что я об вас просила, но по несчастию тут моего кроме доброго и живого участия и желания ничего нет, и как могла добрая графиня полагать, что я просивши об вас, могла умолчать об Нарышкине, который был для вас и друг и благоде­ тель и который заслуживает всеобщее уважение, мы истинно соболезно­ вали все вместе и я чуть не заплакала...» Зато какое было ликование, когда все же был объявлен император­ ский указ. В Прочный Окоп он почему-то опоздал, и Нарышкин узнал обо всем от друга. «Из письма твоего,— пишет Лорер Нарышкину 20 июля 1843 года,— я вижу, что ты еще не знаешь что ты произведен в прапорщики, я сам читал в «Инвалиде», и вот каким образом: недавно я ездил в Николаев и посетил моего доброго знакомого полковника Ребиндера, который был комендантом в Петровском на место покойного Лепарского (добавим: и который женился на дочери Трубецкого.-— М. С.), на другой день он звал меня обедать, и только что вхожу в залу этот милый человек выбегает ко мне с «Инвалидом» навстречу. «Читайте, читайте, Нарышкин произ­ веден!». Я бросился к нему на шею и ну целовать,— поздравляю тебя, мой друг, но почему шесть месяцев не раньше — добрая старушка по­ койнее переселилась бы в лучший мир... За обедом первый тост был бо­ кал шампанского за твое здоровье, другой за добрую Лизу...» 25 июня 1843 года Нарышкину разрешили отпуск на б месяцев, а за­ тем и вовсе уволили со службы с обязательством безвыездно жить в се­ ле Высокое Тульского уезда. Как и в Сибири, здесь для каждой отлучки требовалось особое разрешение; до самого 1856 года, до всеобщей амни­ стии, был он под надзором полиции, стоял на подозрении. У Нарышкиных часто гостила семья Лореров, бывали здесь — кто специально, кто проездом — и другие, особенно после 1856 года, когда были сняты с декабристов, наконец, незримые, но так сильно сковывав­ шие цепи! Из писем Е. П. О б о л е н с к о г о — И. И. Пущину. 27 авг. 1857 г. Из Калуги. «Гостил три дня у Нарышкйных: ...Лизавету Петровну нашел не та­ ковою, какую ее оставил; но черты лица не так изменились, чтобы нель­ зя было ее узнать,— Мы сошлись, как близкие родные, и мое прощанье с ними на долгую разлуку меня расшевелило — бог знает, кто из нас найдется в дефиците при возвращении их из дальнего края. У Мишеля агрономия на первом плане — и эта часть у него и у нее в большом по­ рядке, т. е. она у них идет рационально,— Дом у них настоящий дворец по высоте и размеру комнат.— Сад огромный — все это на широкую ру­ ку, но по умеренному количеству прислуги все это не в большом поряд