Сибирские огни № 01 - 1979

су, видетьс#с мужьями. Страдания их были усугублены от близкого рас­ стояния острога мужей: они могли только глядеть друг на друга сквозь тесные щели частокола или когда случалось проходить околицею место наших работ, и при том не слышать родного слова, не пожать родной руки». «Дорогая, возлюбленная мама! — писала Елизавета Петровна из Читы 12 августа 1827 года.— Я прибыла сюда 4, и лишь вчера получила свидание. Я его не описываю, так как ваше сердце поймет все то, что почувствовали наши сердца. Мишель ежедневно проходит мимо меня, а я не смею к нему приблизиться. И все это в обстоятельствах, когда ему была бы особенно необходима поддержка. Я вам не говорю о том, как он переносит свой жребий, потому что вы хорошо знаете его душу и никогда не измените своих чувств к нему... Мадам Муравьева очень хотела предоставить мне у себя убежище, мы с ней разделили одну и ту же комнату и с трудом можем в ней пере­ двигаться. Но найти в Чите жилище, приют — это большая удача». Читинский климат, тревоги дальнего сибирского пути, сложность быта, невозможность видеться с мужем — все это привело к расстройст­ ву здоровья, в Чите она часто болела, в Петровске добавилась простуда, и только трогательный уход мужа да забота постоянная доктора Вольфа помогли ей, подняли ее на ноги. Именно в Петровске более всего оценила Елизавета Петровна тот счастливый случай, который привел в дом их Уленьку: девочке было три года, она трогательно и нежно любила свою приемную мать, да и сердце опальной графини только здесь успокои­ лось: бывало, в Чите послышится с улицы близ дома женский голос, а ей уже кажется, что это жена лекарского ученика Чупятова передумала, спохватилась и идет отбирать у нее дочь. Письма Нарышкиной начала тридцатых годов к матери полны нежности к этому ребенку, маленьких заветных подробностей: как одета Уленька, как радостно встречает она Михаила Михайловича, когда тот приходит домой из тюрьмы. В конце 1832 года заканчивается срок каторжных работ четвертому разряду. Графиня Коновницына (это о ней доносили агенты Третьего от­ деления, что она открыто высказывает возмущение судом над декабри­ стами и дом ее, как и дом Зинаиды Волконской,— «средоточие всех не­ довольных») обращается к Бенкендорфу с просьбой: в связи с тяжелым состоянием здоровья ее дочери поселить Нарышкина «в умеренном кли­ мате Сибири» — на юге Томской или Тобольской губернии. Местом «водворения» был определен город Курган. Из Петровска в Иркутск они ехали с их старым другом и родствен­ ником Лорером, из Иркутска в Красноярск все отправились под при­ смотром урядника и казака, в Красноярске стража получила, инструк­ цию «о порядке препровождения вверенных ея надзору государственных преступников»: 1) следовать с преступниками до г. Тобольска, не изнуряя их в пу­ ти чрезмерными и безостановочными переездами, но сохраняя их здо­ ровье; 2) останавливаться на безопасных обывательских квартирах и са­ мим ни на какое время не отлучаться от преступников и не оставлять их ночевать одних; 3) доставать им, на собственный их кошт, нужные к содержанию потребности, но безденежно ни у кого отнюдь ничего не брать, равным образом более назначенного количества лошадей не требовать; 4) без уважительных причин не останавливаться и не допускать преступников разговаривать с посторонними людьми или делать непри­ личные поступки, но следовать прямо в назначенное место.